Как сообщает Tolishpress.org, 22 ноября начался суд над выдающимся талышским учёным, общественно-политическим деятелем, журналистом, писателем и поэтом, Фахраддином Фармановичем Аббосзода. Дело будет рассматриваться в Бакинском суде по тяжким преступлениям.

О деталях его ареста в Москве и похищения после освобождения общественность хорошо информирована, об этом писали и мы. По сообщению того же Tolishpress.org, подготовительное заседание было проведено в закрытом режиме. Адвокат выступил с ходатайством о проведении процесса в публичном режиме. Суд определил, что процесс будет частично открытым. Это, конечно же, значит, что процесс будет закрытым по сути. Несомненно, открытым будет чтение обвинительного заключения и окончательного приговора. Всё остальное – допрос свидетелей, выступление защиты и самого Фахраддина – будет закрытым, ибо нет состава преступления в деятельности учёного человека, просветителя и мыслителя, отстаивающего свою точку зрения.

За разъяснением некоторых вопросов мы обратились к директору Института Востоковедения РАУ профессору Гарнику Асатряну, много времени посвятившему изучению талышского вопроса, давнему другу Фахраддина Аббосзода.

- Гарник Серобович, азербайджанские СМИ утверждают, что Вы стоите у истоков пропаганды талышского сепаратизма, а Фахраддин Аббосзода и даже Алакрам Гумбатов являются всего лишь пешками в игре армянских спецслужб под вашим руководством. Как бы Вы прокомментировали это?

- Я даже не знаю, как к этому относиться. Вот буквально сегодня утром один из моих учеников, пишущий диссертацию о талышах, выудил из азербайджанских ресурсов информацию, что якобы ни Фахраддин, ни Алакрам вообщем не являются талышами, и что якобы я сподвиг их к тому, чтобы они обозначили свою талышскую идентичность со всеми вытекающими последствиями. Разве это не смешно? Ведь эти люди еще в начале 90-х боролись за талышскую государственность! Всякое проявление талышского самосознания рассматривается в Азербайджане исключительно в рамках конспирологической теории армянского вмешательства. Азербайджанским службистам, видимо, не поняты такие категории, как простая человеческая дружба, коллегиальность и особенности профессиональных взаимоотношений.

Я всегда активно общался со знатоками иранских языков. Талышский же интересовал меня еще со студенческой скамьи. У меня до сих пор хранятся текст талышской народной песни с собственным анализом, которую я записал ещё будучи студентом у одного талыша, когда в составе делегации студентов из Армении посетил Бакинский Университет. Так что это давний профессиональный интерес ираниста.

И наша дружба с Фахраддином строилась на общих профессиональных интересах. Ведь Фахраддин Фарманович – один из лучших знатоков талышской словесности. Яркое тому доказательство – его многочисленные и объёмные работы по талышской лексикографии. Наши беседы с Фахраддином чаще всего сводились к тому, как то или иное талышское слово звучит в Лерике, что оно значит в Масаллоне или Астаре и откуда оно происходит. А в последние годы Фахраддин днём и ночью сидел над грамматикой талышского языка. Он особенно сетовал на отсутствие грамматических терминов в талышском. Признаюсь, многие мои работы по сравнительной диалектологии и талышскому языку основывались на данных, записанных у Фахраддина. Удивительно, он обладает поразительным чувством родного языка, глубоким знанием тонкостей всего диалектного разнообразия талышского. Иногда у нас разгорались жаркие споры – как свойственно непрофессионалам (все таки Фахраддин – философ и историк, прежде всего), он порой неправомерно приписывал талышское происхождение некоторым словам и давал причудливые этимологии, с чем я, естественно, не соглашался.

Будучи человеком эмоциональным, Фахраддин, бывало, бурно реагировал на ошибки в различных публикациях в прессе, ругая талышских авторов за употребление тюркской лексики вместо исконно талышской. Было бы нелепым утверждать, что мы не затрагивали вопросов судьбы талышского народа. Фахраддин, конечно же, делился своим видением. Но, даже будучи сторонником самоопределения талышского народа, он, вместе с тем, всегда оставался в высшей степени реалистом и прагматиком. Главная его забота - рост талышского самосознания и развитие чувства национального достоинства, сохранение родного языка, талышской культуры. Ему чужды пустозвонство и склонность к патриотическим призывам, не имеющим перспектив в обозримом временном контексте. В этой своей философии и видении Фахраддин весьма оригинален и с трудом принимает чужие взгляды и мнения, что так же, бывало, порождало споры между нами. Фахраддин – яркий образе настоящего горца: никогда не меняет своих решений и не отступит от своего мнения. Невозможно навязать ему что бы то ни было.

- Насколько нам стало известно, в этом уголовном деле ему инкриминируется участие в работе Национального Телевидения Талышистана?

- Если не ошибаюсь, Фахраддин лишь несколько раз выступал на этом канале; по НТТ, в частности, был показан наш научный семинар в Ереване, в котором Абосзода и Исмаил Шабанов участвовали по скайпу. Но Фахраддин часто и сетовал на НТТ, особенно на передачи, целиком и полностью посвященные критике в адрес Алиевых. Он не хотел, чтобы талышское телевидение превратилось в тривиальный оппозиционный ресурс. Если бы Фахраддин был вовлечен в работу НТТ, оно было бы во многом другим, как мне кажется. Поэтому инкриминировать ему подобное просто абсурдно. И потом, не знаю, есть ли в Азербайджане аналитики-текстологи. Можно же с легкостью сравнить стилистику текстов НТТ и общественно-политическую публицистику Фахраддина. Это же два разных мира.

- Как бы вы охарактеризовали отношение Аббосзода к нашему народу?

- К армянам и Армении у Фахраддина самое доброе отношение; он подчеркивал, что как два коренных народа, мы не должны враждовать, нам нечего делить. Он только сетовал, что армянское государство не проявляет активного интереса к талышам, не инвестирует в них, считая, что коль скоро никто в Азербайджане не занимается талышской культурой, почему бы армянам не включиться в это? Размышляя об историческом родстве наших народов, он старался отыскать родственные слова в наших языках и искренне недоумевал, когда я пытался объяснить ему, что талышское kina («девушка, женщина») и армянское kin никак не связаны и что последнее родственно талышскому jen (тоже «женщина»). Я часто в грустью вспоминаю наши беседы, мне их очень не хватает.

Крайне печально в данном контексте то, что азербайджанцам через свою агентуру в талышской среде (имена их известны) удалось вбросить миф, будто бы Фахраддин - их агент, с целью подорвать его авторитет. Те, кто знает Фахраддина, даже мысли бы не допустили, что он может быть чьим бы то ни было агентом. Совершенный бессребреник, ведущий аскетичный образ жизни и искренне верующий мусульманин, Фахраддин по определению не может плясать под чью-то дудку. Это человек, живущий ради идеи. Те, кто знает его, могут подтвердить, как скромно он жил в Москве и, обладая гигантской трудоспособностью, трудился буквально днем и ночью. С кем я только ни сравнивал Фахраддина, осмысливая его образ, – с пророком Моисеем, с Фиделем, но вот именно сейчас, в беседе с Вами, мне пришло в голову более подходящее сравнение. Фахраддин – типичный пример отвергнувшего мир суфия. Недаром его любимые исторические персонажи – Шейх Захид Гиляни и Шейх Сефи-ад-дин Ардебили (основатель Сефевидской династии) – два его славных предка. Фахраддин верит в Божье провидение, в Божественную справедливость. Его сила духа – именно в этой непоколебимой вере. А я уверен, те, кто сдал Фахраддина, те, кто сегодня устраивает над ним судилище, те, кто, по наущению своих хозяев, распространял слухи, что Фахраддин – агент Азербайджана, как и те, кто сегодня лепит из него армянского пособника, обязательно предстанут перед судом истории.