Ушла Ариана Каоили, жена 37-летнего двукратного обладателя Кубка мира ФИДЕ, гроссмейстера Левона Ароняна. Об этом сообщил шахматист у себя в Twitter. «У меня нет слов, чтобы выразить боль в связи со смертью моей супруги Арианы. Она была умным, трудолюбивым и радостным человеком, которая жила прекрасной жизнью. Я люблю тебя дорогая, спи спокойно», — написал Аронян.

В Twitter гроссмейстеру поступают соболезнования — от друзей и знакомых. Garry Kasparov: «My deep condolences, Levon, and to the many others whose lives were made brighter by Arianne».

Колонку памяти Арианы у себя на странице в Facebook опубликовал Георгий Сааков, главный редактор Uzbekistan Armenian magazine:

«15-го марта Ариана попала в страшную автоаварию. Трагедия произошла в Ереване. Автомобиль, за рулем которого сидела Каоили, врезался в бетонное ограждение моста. Спасателям пришлось применять спецтехнику, чтобы вызволить девушку из кабины, — с тех пор врачи боролись за ее жизнь. Ей было 33».

Это была красивая история любви — двух ярких и состоявшихся людей.

Ариана родилась в семье филиппинца и голландки. Она была международным мастером ФИДЕ среди женщин, чемпионкой Океании 2009 года, участницей нескольких Всемирных шахматных Олимпиад. С 2013 года жила и работала в Армении. Левон Аронян и Ариана Каоили поженились в 2017 году, вскоре после того, как армянский гроссмейстер завоевал Кубок мира. Работала советником по менеджменту в частном и государственном секторах, имела профессиональные и академические интересы в сфере бизнеса и государственного управления. В 2017 была назначена советником премьер-министра Карена Карапетяна на общественных началах.

В 2016 году Ариана стала редактором ереванской газеты «Путешественник». Её первая колонка — очень пронзительная и целиком посвящена любви к Армении.

«Шутишь?!» — моя мать не верила своим ушам, когда во время очередной телефонной беседы я, между прочим, сказала, что этот и следующий год проведу в Армении, буду жить и работать там, что отложила столь желанную академическую программу в Оксфордском университете. Друзья и коллеги приняли мое решение с таким же скептицизмом, некоторые — не скрывая пренебрежение: они не понимают, как можно уехать из Австралии — самой счастливой страны мира, которой «Экономист» отвел второе место в 2013 году среди «Лучших мест, чтобы родиться». Хотя к этим показателям не следует относиться серьезно, в них есть истина, которая, кажется, получает отклик у иностранцев и даже армян.

Мартин Лютер Кинг сказал: «Если человек не открыл для себя нечто такое, за что он готов умереть, он не способен полноценно жить». В Армении есть особый пульс, и он очень силен. Это стремление к высшей цели, которым охвачено все общество — сверху донизу. Я не могу прощупать этот пульс, но хочу уловить то, что есть у армян — называйте это как хотите. В Ереване я чувствую, как люди лелеют надежду на лучшую Армению, и именно эта надежда придает их жизни осознание цели.

Недавно я присутствовала на концерте Дживана Гаспаряна и не помню, чтобы когда-нибудь испытывала нечто настолько сильное (хотя на Шахматной олимпиаде 2012 года, на которой сборная Армении одержала славную победу, присутствие на церемонии поднятия флага Армении в Стамбуле было действительно необычно и, осмелюсь сказать, растрогало бы до слез большинство армян). Достаточно нескольких нот на дудуке, чтобы исполниться непреодолимым чувством обязательства сделать реальностью надежду, выгравированную на сердцах армян.

Жизнь в таком живом городе, как Ереван, бодрит, особенно ночью.

Но речь идет не только о вечеринках и присущих городской жизни развлечениях, когда люди всю неделю работают до седьмого пота, чтобы в выходные испытать каплю удовольствия, приправленного необоснованно дорогими коктейлями, искусственными беседами и висящим в воздухе стрессом (Нью-Йорк и Сидней делают это очень хорошо), также речь не идет о пляжной жизни, которая присуща Квинсленду, где я провела несколько лет своего детства. Квинсленд известен ленивой солнечной пляжной жизнью, загаром и телами, покрытыми татуировками, которые ходят по пляжу, показывая себя, а когда улыбаются, немного перебарщивают, ведь жизнь так прекрасна. Нет, в Армении в людях есть особенная страсть, которая постоянно течет по их венам, стремясь с надеждой в будущее и вдохновляясь прошлым. Это дает столько энергии и мотивации, что нигде больше не хочу бывать.

В своей сознательной жизни я впервые столкнулась с армянским еще в 2000 году, когда я, девушка размером с кузнечика, на Шахматной олимпиаде в Турции представляла Филиппины на первой доске и соревновалась с Лилит Мкртчян. Игра завершилась ничьей. Для крошечной девушки, «только что вылупившейся из яйца», это был неплохой результат, но, пожалуй, не был самым желанным результатом для большой и мощной сборной Армении. Впервые я приехала в Ереван весной 2007 года, когда Левон победил Крамника в здании Национального театра оперы и балета им. А.Спендиарова. Больше всего во мне запечатлелись тосты, страстные, длинные, — от простейших пожеланий друзьям и родителям до ликования по поводу будущего Армении. После этих тостов я не вижу ни души, ни шарма в неармянских застольях.

Первое впечатление от Армении таково: это словно расчлененное тело человека, чье сердце разбросано по миру, огромной силой снабжая родину кровью (и деньгами), а Ереван — мозг, управляющий страной экономически и политически. Вены Армении формировались прекрасными гигантами ее искусства и мысли, по ним течет история Армении как красивое и трагическое средство передачи из поколения в поколение энергии и надежды этого народа. Но душу Армении можно увидеть вне Еревана, в давно забытых деревнях, у них на кухне и на природе, что очень часто игнорируют туристы.

В течение семи лет я постоянно возвращалась в Армению обмывать многочисленные золотые медали национальной сборной по шахматам, работать над своей диссертацией об экономических отношениях между постсоветской Арменией и Россией и наслаждаться своей долей шашлыка и раков (безусловно, несколькими килограммами). Я пошла дальше — ходила на тхэквондо в один из спортивных залов в Чарбахе вместе с группой подростков, в отдаленных деревнях пила тан с пастухами и столько слышала классический «рабис», что вспоминаю слова большинства песен уже через несколько нот. На последней свадьбе один из близких друзей Левона спросил: «Как она может не быть армянкой, если умеет так танцевать под „рабис“?!».

Однако совершенно иная история — жить и работать в Армении. Это не приезд летом из Глендейла, Парижа или Сиднея — я еще должна перенести зиму. А истина в том, что я просто в ужасе от историй о кризисе начала 90-х, и страх, рождаемый в моем теле, привыкшем к тихоокеанской жаре, совершенно оправдан.

Итак, хочешь не хочешь, процесс моей арменизации начался. В этой еженедельной колонке я хочу рассказывать о прекрасных и необычных тонкостях жизни и работы в Армении не столь глазами чужого иностранца. Другими словами, как осведомленный не местный человек (оказавшийся в положении между туристом и местным жителем), я буду писать об обществе Армении, ее экономическом развитии, бизнесе, государственном управлении, кухне, музыке и даже о таких вещах, которые могут показаться обычными для большинства армян, но, на мой взгляд, довольно необычны, поэтому стоит писать о них.

Мне выпала возможность побывать более чем в 60 странах и жить в самых разных местах, но нигде я не чувствовала себя настолько дома, как в Ереване. Ни одна страна не притягивала меня с такой силой.

В моей работе в качестве советника по менеджменту невозможно представить более интересного места для планирования, разработки и реализации разумной политики государственного управления, имея возможность изнутри увидеть реальные основы регионального развития — и то в таком особенном месте, как Армения, учитывая географические и политические особенности.

Армения преподает безгранично заманчивые уроки по важности истории, культуры, семьи и особенно надежды. Думаю, именно ощущение этой надежды заставляет мое сердце биться сильнее, давая каждый день дозу вдохновения. Что касается холодных зимних месяцев, которыми меня пытались напугать, то я надеюсь, что меня согреют армянский народ и его воодушевление».