Памяти Ирины Михайловны ХАНДАМИРОВОЙ (1917-2015)

В частном письме одна русская знакомая из Швеции сообщила о кончине самой пожилой шведки армянского происхождения. В прошлом декабре в городе Лунде в возрасте 98 лет скончалась Ирина Михайловна Хандамирова, учительница, долгое время работавшая в школе, где она преподавала шведский язык его исконными носителям, шведам.

ИРИНА ХАНДАМИРОВА БЫЛА ДОЧЕРЬЮ РУССКОЙ ЖЕНЩИНЫ Надежды Сергеевны Найденко (родом из Черняки Курской области) и армянина Михаилa Хандамирова, родом из Грузии. Михаил Фридонович Хандамиров (Микаел Хандамирян, 1883-1960) оставил большой след в истории шведской славистики, около 40 лет был преподавателем русского языка в знаменитом Университете Лунда, организовал переводы на шведский язык ряда произведений русских авторов, играл активную роль в деле выдвижения Ивана Бунина на Нобелевскую премию. Сохранилась его богатая переписка с русскими писателями (И. Шмелев, И. Бунин, А. Толстой, В. Иванов, А. Ремизов, Ф. Сологуб, Д. Мережковский и др.). Его единственная дочь Ирина, родившаяся 14 ноября 1917 года в Лунде, пошла по стопам отца, став преподавательницей. Училась английскому языку, психологии и литературе в Университете Лунда.

Со студенческих лет Ирина Хандамирова была активно вовлечена в общественную работу, была куратором лундской студенческой организации - она первая женщина, занявшая такую должность, а также пела в студенческом хоре и писала сатирические стихи. С 1949 года до ухода на пенсию она преподавала в старшей школе в провинции Седерманланд. Энергичная и жизнерадостная, Ирина была педагогом от природы: ученики были смыслом ее жизни. Вместе с коллегой она написала социально-психологическую книгу "Одиночество и община" и издала труд "Интересно читать" о литературе. После выхода на пенсию со своим партнером Эрнстом Якубсоном Ирина вернулась в Лунд и стала активно работать для организации Amnesty International, вела корреспонденцию с Россией и выполняла роль переводчика, когда в город приезжали российские или украинские гости.

Я ни разу не виделся с Ириной Хандамировой, однако в 1996-1997 годах, будучи стипендиатом Шведского института и находясь в научной командировке в Уппсальском университете, где занимался армяно-шведскими историческими и культурными отношениями, я вел переписку и неоднократно беседовал по телефону с Ириной Михайловной о ее отце. Родившаяся в Швеции, Хандамирова блестяще говорила и писала на русском, будучи всегда в тесных отношениях со скандинавскими славистами и с русскими, проживающими в Швеции. По рассказам Ирины Михайловны, ее прадед Гянджум Хандамирян в начале XIX века был комендантом города Шуши и числился в группе лиц, посланных в Персию для расследования убийства Грибоедова. Его сын Фридон Хандамиров был полковником царской армии (сам Михаил Хандамиров также был офицером царской армии) и в Швеции оказался после того, когда в 1914 году был взят в плен.

"ОТЕЦ БЫЛ УЖЕ ОБРУСЕВШИМ АРМЯНИНОМ, А ВОТ БАБУШКА Софья Амбарцумовна, урожденная Долуханянц, хорошо владела родным языком и всегда молилась на армянском, у нее даже были книги на языке предков, которые она бережно хранила и которыми любила зачитываться в часы досуга. Тетя Маргарита Хандамирова в последние годы своей жизни также начала интересоваться корнями и общалась с проживающими в Стокгольме армянами. В нашей семье постоянно использовали слово "джан": бабушка всегда обращалась к папе "Миша джан"...

Последний раз с Ириной Михайловной я разговаривал по телефону в 2009 г., после того как в московском журнале "Иные берега" вышла моя статья о Михаиле Хандамирове под заголовком "Редкостная для нашей интеллигенции закваска". Она позвонила мне домой и поблагодарила за статью. С осени 2011 г. она жила в доме для престарелых, который полушутя называла "старческим домом".

Ирина Хандамирова послала мне подробную информацию об отце и его портрет, но так и не отправила своей фотографии. "Но я внешне похожа на армянку, а во время визита в Советский Союз в Сочи меня не пустили в магазин для иностранцев, подумав, что я грузинка". Как-то раз Ирина Михайловна позвонила и рассказала, что прочитала в одном журнале о пасторе с армянской фамилией, который живет у них в Лунде и работает с заключенными наркоманами. "Я позвонила и разговаривала с пастором Никласом Кетеджяном, так как он армянин". Интересно, что в этой шведской женщине с русско-армянскими корнями, не имевшей никакой связи с армянской действительностью, проснулись какие-то национальные гены и к концу жизни она пожелала познакомиться с соотечественником...