Напомним, начальником экспедиции “Месроп Маштоц” был Зорий БАЛАЯН, который на протяжении всей кругосветки вел дневниковые записи. Позже появилась книга, а потом и этот фильм. Он целиком посвящен диаспоре. Фильм интересный во всех отношениях, ведь для абсолютного большинства авторы открыли огромное, доселе неизвестное пространство – географическое и духовное. Этот фильм должен обязательно выйти на просторы армянского мира, и не только армянского. Предлагаем отрывки из книги З.Балаяна об этом героическом путешествии, а также фрагмент текста, завершающий и книгу, и фильм.

«Кругосветка имела сверхзадачу – спюрк»

После премьеры мы встретились с Зорием Балаяном и операторами экспедиции Самвелом Бабасяном и Гайком Бадаляном. Разговор, естественно, пошел о фильме и о кругосветке.

З.Балаян: — Кругосветка, напомню, имела сверхзадачу, а именно – судьба спюрка, мировой армянской диаспоры. И если бы мы просто решили объехать земной шар, то обошли бы его за полгода. А мы плавали два года. Пройдя Панамский канал, мы могли бы пройти Тихий океан, плыть дальше и опять же совершить кругосветное плавание. Но мы, плывя против течения, дошли до Лос-Анджелеса, вновь вернулись к Панамскому каналу, прошли все Восточное побережье Южной Америки, где в Бразилии, Уругвае, Аргентине живет множество соотечественников. Мы обошли опаснейший Мыс Горн и побывали в Чили, опять же чтобы посетить диаспору. То же с Австралией. А Индонезия, в частности Ява, где мы нашли армянскую церковь? Короче говоря, нашей задачей была армянская диаспора, ее духовная и материальная культура. Так что значительная часть пройденных километров, все эти отклонения от изначального маршрута — результат импровизации. Но мы, конечно, не жалеем. Наш фильм о спюрке, он кончается именно этой темой.

— Самвел Бабасян и Гайк Бадалян редко расставались с камерами. Что было особенно трудно?

— …Самое трудное? Бессонница. А также постоянная тревога о камерах. От соленых брызг как-то удавалось уберечь их, но далеко не всегда. Вода в виде мельчайших капелек проникала всюду. Солью пропитан сам воздух, даже в самое спокойное время. Соль съедает камеру. А еще постоянная качка… Все время думаешь о камере и качестве изображения. Как бы ни было, у нас оказалось съемок на 150 часов, из которых режиссер Анна Дерцакян сделала этот фильм. Кроме всего прочего, нам приятно сознавать, что из стран бывшего Союза совершили кругосветное путешествие только Россия, Украина и Армения.

В кинотеатре «Москва» прошла премьера документальной картины Анны ДЕРЦАКЯН «Моя большая рассеянная семья». Фильм необыкновенный: о знаковом кругосветном путешествии парусной яхты «Армения».

Короковадо — дорога в небо

После того как кока нашего, Самвела, отправили домой, мне осталось убедиться, что он уже из Нового света долетел до Старого. Поговорил с ним с минуту, пожелав доброго и легкого пути до Еревана. И только когда я услышал голос Самвела, добравшегося до дома, мы со спокойной душой отправились в Рио-де-Жанейро встречать “Армению”, которая “осиротела” на два члена экипажа.

Почти пятьсот километров пути. Перепад — примерно девятьсот метров. Сан-Паулу находится на одной высоте над уровнем моря с Ереваном (площадь Республики). С легкой руки незабвенного Остапа Бендера миллионы читателей несколько поколений при одном упоминании о Рио-де-Жанейро тотчас же вспоминают фразу: “Полтора миллиона жителей, и все в белых штанах”. Кстати, наш кок еще в Лос-Анджелесе подготовился к встрече с “хрустальной мечтой” Бендера — Рио-де-Жанейро. За четыре этапа плавания “Киликии” и “Армении” Самвел впервые купил что-то для себя (до этого только домочадцам) — белые (дымчатые) брюки. Так он хотел выразить свою симпатию к Остапу. Увы, Самвелу не довелось войти в Рио-де-Жанейро в своей обнове. Дай Бог, чтобы когда-нибудь это случилось.

Докопаться до сути названия того или иного населенного пункта — интересное занятие. В случае с Рио (так кратко называют свой город жители) есть предание напополам с фактом. Это было первого января 1502 года. Очередная экспедиция португальцев описывала восточное побережье Южной Америки (тогда, разумеется, никаких таких терминов не было. Кстати, в этой экспедиции был и Америго Веспуччи, именем которого впоследствии назовут весь этот материк), и в заливе Гуамбера первооткрывателям казалось, что они находятся в устье огромной реки. Тогда и решили на берегу залива заложить поселение. Но как его назвать? Традиционно называли по имени святого, родившегося в день открытия. А тут на первое января никого. Вот и назвали “Январская река”. Или “Река января”. Рио — река. Жанейро — январь.

…По официальным данным, живут здесь 600 армян. Но можно встретить бразильцев по имени Арменио и бразильянок по имени Армениа (мне рассказали, что в Рио-де-Жанейро собираются открыть клуб носителей этих имен). И, учитывая, что мне в руки так и лезут не только сюжеты, но и информация из серии “Всякая всячина”, хотелось бы сделать один подарок легендарному тренеру легендарного “Арарата” 1973 года Никите Симоняну. Как известно, имя его прогремело в 1956 году на Мельбурнской олимпиаде, где футбольная сборная СССР стала олимпийским чемпионом. Но имя олимпийского чемпиона Никиты Симоняна еще больше гремело через два года на чемпионате мира по футболу. Тогда Бразилия завоевала первый свой кубок, и тогда же родилась звезда Пеле. Но тем не менее великолепная игра Симоняна была замечена всем миром. В это время пристально следил за мировым чемпионатом заядлый болельщик из Рио Алвео Лелал. Так уж вышло, что в те дни жена его была на сносях. И в час, когда у него родился мальчик, на экране блистал Никита Симонян. Вот и назвал Алвео своего сына Симоняном. Работает пятидесятиоднолетний Симонян Алвео Лелал гидом в Рио-де-Жанейро. И дружит этот самый гид Симонян с армянином по имени Артур Григорян, который тоже гид. Вот так.

…Своего тезку нашел в Рио первый секретарь консульства Артур Арутюнян. Я, конечно, попросил устроить встречу. И вновь убедился, что каждый рождается не только со своей судьбой, но и со своей философией. Родился он в Баку. Незадолго до трагических событий перебрался в Москву. Родители и многие родственники пережили трагедию января 1990 года. Несколько лет жил в Ереване. Этого было достаточно, чтобы начать говорить на литературном армянском. Женился на русской девушке из Краснодара. Переехали в Рио-де-Жанейро с пятилетней дочкой, абсолютно не зная португальского. Взялся учить. И, как мне сказали, знает его в совершестве. Блестяще. Сопровождает туристов, рассказывая на русском и португальском, раскрывая яркую историю и все чудеса неповторимого города. Вторая дочь родилась в Бразилии. Когда “Армению” встречали в порту соотечественники, среди них были и Григоряны в количестве четырех членов семьи плюс русская теща армянского зятя. Именно теща Татьяна громче всех приветствовала нас, высоко держа над головой флаг Армении.

Экипаж запомнит Артура Григоряна еще и потому, что он заказал для нас в своей фирме небольшой автобус и целый день показывал нам Рио. Ну и, конечно, тот самый символ, о котором я уже упоминал. Огромный памятник Христу на вершине высоченной горы-скалы.

…Одно из чудес света. Как известно, время от времени к древним, хрестоматийным чудесам или прибавляют новые, или объявляют новый конкурс. Нет сомнения, что дело это очень даже субъективное. С символом Рио-де-Жанейро связана не легенда, а живая история. Известен автор идеи. Эктор де Силва Коста. В 1922 году был объявлен конкурс на памятник в честь дня независимости Бразилии. Победил Эктор. На вершине высоченной горы-скалы, возвышающейся над центром города, воздвигнут монумент — величественная статуя Христа с разведенными по сторонам руками. Дело в том, что за полвека до этого гора эта уже стала местом паломничества. Император Бразилии Педро Второй по склону Короковадо провел к самой вершине железную дорогу. Современники тотчас окрестили ее “Дорогой в небо”. Кто-то уже тогда перекрестил ее в “Дорогу к Христу”. Так и возникла идея. …Весь экипаж поднялся на вершину. Досталось работы Гайку Бадаляну, Арику Назаряну и Мушегу Барсегяну — снимали без устали.

…Кстати, о Мушеге. Я уже посвятил ему несколько строк и не преминул напомнить, что он и его закадычный друг, сверстник, земляк Ваагн Матевосян нами уже не воспринимаются раздельно. Так уж получилось, что накануне “Портрет” был посвящен Ваагну, который вырос без отца. Оба материала готовились в одно и то же время. И вышло так, что слова “вырос без отца” перекочевали в материал о Мушеге. Непростительная невнимательность — в первую очередь моя и чуть-чуть Арика. Приношу свои огромные извинения Вардану Барсегяну — прекрасному человеку, замечательному семьянину, отцу, вырастившему не только сына Мушега, но и двух дочерей — Цовинар и Айарпи. У нас в таких случаях говорят: будет жить долго. Тем не менее хочу воспользоваться этой нелепой случайностью и искренне поблагодарить Вардана за такого талантливого моряка и мужчину, как Мушег.

“Минас Жейрас” и адмиралы-армяне

В своих книгах о беспримерном плавании на “Киликии” вокруг Европы (именно “вокруг Европы” считается беспримерным, ибо такого примера история не знала. Если кто-нибудь знает о чем-то подобном, пусть скажет мне) я часто повторяю словосочетание “Божий перст” и мысль о том, что моряки, особенно путешественники, просто обязаны бояться примет. То бишь надо быть суеверным. Честно говоря, это скорее некая игра, нежели случаи, взятые из жизни. И нет ничего зазорного в том, что кто-то играет в эту “игру”. Так, известно, что моряки в понедельник не выходят в море. Почему? Потому что именно в воскресенье моряки пьют. Вот и выходит, что речь идет об опыте.

Я для себя решил иногда идти наперекор приметам. И заранее открываю тайну. Так, я обещал читателям, что в Рио-де-Жанейро нас ждет сюрприз, даже добавил, что речь идет о прославленном в Бразилии адмирале-армянине. Вот мы в Рио, и я прошу генконсула Валерия Мкртумяна познакомить меня с этим адмиралом. В конце концов, это он похвастался, что на “его территории” живет армянин-адмирал. Выяснилось, что престарелый моряк с женой выехал на лечение. Пока суд да дело, оказалось, что адмирал-то, Завен Погосян, не один такой прославленный моряк. Их двое. Два брата.

Сначала о старшем брате. Нубар-Завен Погосян. Родился в 1925 году в Рио-де-Жанейро. По поводу места рождения есть заминка. Здесь нужно небольшое отступление. Как-то из Петропавловска-Камчатского я послал маршалу Баграмяну свою книгу с дарственной надписью. Вскоре получил ответ с теплыми словами благодарности. В 1977 году Иван Христофорович пригласил меня в Москву. В одной из бесед я напомнил, что в конце года исполнится ему восемьдесят лет. К юбилею, нет сомнения, дадут вторую звезду героя. А это значит — бюст на родине героя. Уверенный, что это должно быть в легендарном селе Чардахлу, я сказал, что надо найти там хорошее место. Баграмян ответил, что Алиев Гейдар всех уже опередил. Что не только нашел скульптора, но и место, где будет стоять этот самый прижизненный памятник. Кировабад. “Да, но ведь вы не в Кировабаде родились”, — старясь скрыть свое возмущение, сказал я. “Поздно, — ответил мой собеседник и добавил: — Во-первых, Алиев без меня все уже обговорил с Политбюро. Во-вторых, я родился не в Чардахлу… Я родился в поезде. Прямо в вагоне”. Мне оставалось тогда только перевести нашу беседу в шутку: “Тогда придется установить бюст прямо в вагоне”. Забегая вперед, скажу, что летом 1990 года в один и тот же день в Кировабаде и Шуши азеры снесли памятники дважды героям Советского Союза Баграмяну и Нельсону Степаняну. Вандалы вволю поиздевались над скульптурами с кувалдами в руках.

Но вернемся к Нубару-Завену. Точнее — к его отцу Погосу Погосяну. Да, сын его родился “не совсем” в Рио. Вот как это было. Погос один из спасшихся киликийцев. Он и несколько родственников еще лет десять жили в Искандеруне. Но оказалось, что при Ататюрке было еще опаснее жить, чем при Талаате. И вот он на судне “Элпис” (“Надежда”) вывозит свою беременную жену Аниту куда глаза глядят. Прошли уже Средиземное море, Гибралтар. И на девятые сутки в открытом океане 9 июля 1925 года Анита родила сына. Погос назвал своего первенца именами двух своих старших братьев — Нубара и Завена, погибших в Дер-Зоре. Капитан “Элписа”, грек, в тот день сказал счастливому отцу, что сыну его быть моряком.

Тот в пророчество не поверил. В роду у них таковых не бывало. Только мастеровые. Сам он был портным. Но ошибся отец, причем сильно. Вот несколько строк из “личного дела” Нубара Погосяна: “Основатель Бразильского национального института судостроения. Начальник научно-технического управления ВМС Бразилии. Главный инспектор по строительству и ремонту судов. Главный консультант ВМС. Профессор. Корабел”. А ведь все это лишь, я бы сказал, оглавления этапов деятельности Нубара-Завена на поприще судостроения и развития военно-морских сил целой державы. Нет, Нубар-Завен Погосян не был адмиралом. Просто у него в подчинении были почти все адмиралы флота страны. Еще несколько строк уже из его биографии, и тогда все станет ясно. По указу военного министра он возглавил строительство гордости Бразилии — мощного ракетоносца “Минас Жейрас”. Это Нубар-Завен строил противолодочный авианосец “Триато”, миноносец нового поколения “Алмиранте Фронтин”. Этот человек курировал, точнее — был главным инспектором строительства всего флота Бразилии…

А теперь о младшем брате. Было время, когда адмирал Завен-Нубар Погосян находился в подчинении корабела Нубара-Завена Погосяна. С именами тут нет никакой путаницы. Отец решил ни на минуту не расставаться с именами своих погибших братьев. И когда первенца назвали Завеном-Нубаром, он обратил внимание, что родственники мальчишку частенько зовут коротко — по первому имени. Вот и решил второго сына назвать Завеном-Нубаром. Так что братьев обоих называли по первым именам, и мало кто знал, что у них в паспортах имена двойные. Я не знаю, на что рассчитывают турки, когда пытаются выбить из памяти нашего народа свои злодеяния. Пусть спросят об этом адмирала Бразильского флота Завена Погосяна. Мне сказали, что адмирал чуть не прослезился, когда узнал, что не дождется “Армению” из-за своей болезни. Но мы, честно говоря, осязаемо чувствовали его присутствие во вверенном ему яхт-клубе, где, кстати, одной из служб управляет бразилец по имени Арменио. Родился будущий адмирал в 1929 году в Рио-де-Жанейро. Отец чуть ли не с самого рождения сына понял, что этот уж явно будет моряком. И попал в точку. Завен с отличием окончил Военно-морское училище для командного состава. По окончании училища его мало кто видел на берегу. Достаточно сказать, что он был капитаном десятка кораблей, в том числе и двух крейсеров. Когда у берегов Бразилии готовились проводить совместные учения с США, то Завен Погосян был на несколько месяцев командирован в Штаты, чтобы инспектировать тамошних моряков. Во времена военного руководства Бразилией лидер страны Коста Силва назначил адмирала Погосяна начальником депортации всех водных путей и всех портов Бразилии. В сороковых годах Завен-Нубар был неоднократным чемпионом Бразилии по плаванию. В самом конце XX века и начале XXI века он стал чемпионом среди семидесятилетних.

…Перед самым отходом из порта Рио-де-Жанейро я обратил внимание, что капитан грустен, угрюм, каковым, кстати, бывает часто. Служба такая. Но в этот раз лицо было каким-то горестным. Выяснилось, что у его матери тикин Седы инсульт. Что может делать любящий сын, находясь в другом полушарии?

Вот тут-то я в который раз убедился, что мы действительно одна семья. Я это вижу по поведению ребят. Молчат. У всех лица грустные. Они понимают, что происходит с капитаном. Мы ведь хорошо знаем, что Самвел потерял отца в юности и мама заменила ему и отца.

Узнав о болезни тикин Седы, я позвонил министру здравоохранения Арутюну Кушкяну. Телефон не отвечал. Еле дозвонился к его заму Гайку Дарбиняну. Он произнес одно слово: “Телефон”. Когда мы позвонили в Батуми, чтобы узнать о состоянии больной, брат Самвела Амаяк сказал, что звонили из Минздрава Армении и сообщили, что мамой будет заниматься главный невропатолог Грузии.

Самвел молча стоит за штурвалом. Рядом стоят вахтенные. Обычно на кокпите громко разговаривают. А сейчас все молчим. Так по-своему молимся за тикин Седу, мать капитана.

Сан-Луиз, N 192…

Для нас самые торжественные моменты (еще со времен “Киликии”) были те, когда мы переступали через порог посольства и наших церквей. Особенно обостряется чувство Родины. Сразу бросается в глаза ставшее притягательным чудесное сочетание цветов родного флага. Как правило, видишь изображения Арарата, Эчмиадзина, Матенадарана, портреты президента, католикоса. Почти всюду плакат Уильяма Сарояна с его философскими словами об армянине. И, конечно, слышишь армянскую речь.

Вот и сейчас в Сан-Паулу по улице Сан-Луиз в доме номер 192 находится консульство. Кусочек Армении в трехкомнатной квартире на тринадцатом этаже. Четыре человека, считая самого консула Валерия Мкртумяна. Здесь хотелось бы вспомнить его брата — замечательного человека и гражданина Юрия Мкртумяна, первого посла независимой Армении в России. С ним мы подружились в разгар карабахского движения, точнее — в пору, когда было объявлено чрезвычайное положение в Ереване с вводом тяжелой техники. Академик Сахаров, который первым во весь голос выразил протест против неадекватной реакции Кремля на резню армян в Сумгаите, писал тогда: “Это же надо додуматься — объявить комендантский час не где-нибудь, а в Армении”. И вот тогда надо было слышать выступление секретаря парткома Ереванского университета Юрия Мкртумяна на митингах, собраниях, по телевидению против творимых в республике бесчинств. Он не сжег по-пижонски свой партийный билет, как это делали многие. Напротив, пока реальная власть находилась у коммунистов, Юрий использовал структурные рычаги партии, чтобы как-то регулировать отношения с Москвой.

К тому времени уже был известен как карьерный дипломат его брат Валерий. Биография Валерия полна географических названий. Родился в Дрездене, где служил отец. Рос сразу трехязычным в Тбилиси. Окончил Институт им.Брюсова, где его оставили преподавать английский. Прошел трехгодичные высшие педкурсы в Москве по подготовке специалистов иностранных языков. Два года проработал в Афганистане. Валерий вошел в историю МИДа по количеству занимаемых должностей в аппарате: работал в Болгарии, Канаде, Лос-Анджелесе, наконец, в Бразилии.

Наше пребывание в Сан-Паулу совпало с ежегодным праздником армянской общины — Днем создания клуба “Армения”. Нас пригласили буквально с корабля на бал. 68-я годовщина. И видели там, с каким почтением относятся к консулу и его небольшой команде.

В генконсульстве работает и такой выдающийся чиновник и специалист по бразильской литературе и португальскому языку, как Ерванд Танджикян. Он родом из Египта. В тринадцать лет приехал с семьей в Бразилию. Блестяще владеет армянским. По окончании Бразильского университета занимался, как он говорит, наукой о португальском языке. Профессор. Долгие годы заведовал кафедрой арменоведения в Бразильском госуниверситете. После ухода Ерванда на пенсию заведование кафедрой приняла дочь бывшего консула Ашота Егиазаряна, который недавно назначен послом нашей страны в Бразилии. Справедливое и правильное назначение. Во-первых, он был первооткрывателем страны, знает язык. Во-вторых, уж больно быстро растет могущество и влияние этого огромного с богатыми ресурсами государства в мире. Ашота Егиазаряна в 1997 году постигло большое горе. Скончалась жена. В то время он уже был назначен генконсулом. Оказалось, без жены никак нельзя пребывать за рубежом на такой должности. Выход нашли. Вместе с ним поехали дочь Лусине и зять Артур Казарян. С ходу оба взялись за изучение языка. Лусине приняли на освободившееся место завкафедрой арменоведения с условием, что в течение года защитит магистерскую диссертацию. Защитила. Сейчас завершает докторскую.

Не могу не рассказать и о предводителе армянской епархии в Бразилии Татеве архиепископе Гарибяне. Родился в Алеппо. После школы продолжил образование в семинарии Армянского патриаршества в Иерусалиме. В 1966 году, получив сан вардапета, был направлен в Аргентину в качестве духовного пастыря. Через четырнадцать лет по настоятельной просьбе Национального представительного собрания армян Бразилии приехал в Сан-Паулу. Скоро исполнится сорок пять лет, как он служит духовным пастырем армян в Южной Америке, из них тридцать лет является предводителем бразильской епархии. По инициативе Татева србазана и под его редакцией вот уже долгие годы выходит в свет газета епархии “Сипан”.

При встрече в церкви Святого Геворга Татев србазан первым делом торжественно вручил нам дискету, сопроводив словами: “Мы выполнили программу, возложенную на нас Католикосом Всех Армян Гарегином Вторым и экспедицией “Месроп Маштоц”. Напомню, что съемки армянских исторических памятников, прежде всего церквей, по всему маршруту мы осуществляли сами, а там, куда мы добраться не могли, съемки организовывали наши дипломаты и священнослужители.

“Я верю, что все страницы Чарнтира, символизирующего образ спюрка, обязательно вернутся на родину”

Тысяча девятьсот пятнадцатый год. Условно назовем день – 24 апреля. Многие в тот день погибли в разрушенном храме, отдавая жизнь за рукопись. Нашли Мушский Чарнтир. Вызволили из-под руин. Живыми в храме остались лишь две армянки.

Трагическая и в то же время героическая история эта хорошо известна нашему народу. Не известны лишь имена этих двух женщин. Я всегда думаю о том, кто такие эти две армянские женщины? Размышляя, прихожу к мысли о том, что они были не юными и не в седовласом возрасте. Они прошли по нескончаемому адскому бездорожью на север с тяжеленным грузом (разделили пополам) на спине весом каждой половины не меньше пуда. Значит, были они в возрасте, когда женщины бывают молодыми матерями. Тащили на себе святую тяжесть, понимая, что, возможно, навечно отправляются в невозвратную даль. Они потеряли своих детей, потеряли родных и близких, потеряли все. Обобщенная смерть происходила на их глазах. Как их звали? А может, звали как наших святых Рипсиме и Гаяне? Может, как мою бабушку и мою мать — Шохакат и Гоар? А может, как богиню Анаит и царицу Млке? Мы не знаем, где похоронены они, наши святые сестры.

Первая донесла свою часть рукописи до самого Эчмиадзина, где именно в это время скопились огромные толпы оборванных, потерявших близких, с окровавленными ногами и ужасом в глазах армянских беженцев. И никому не было дела до женщины, которая тайно донесла тяжелую ношу до духовного центра Армянской Апостольской Церкви. Кто мог в тех условиях понять, осознать и представить, какую и впрямь священную ношу несла на своих исхудавших плечах эта женщина. Кто мог в ту полную боли и горя минуту додуматься записать имя женщины, не зная, что она олицетворяет образ Армении?! Вторая святая сестра наша донесла свою ношу до Эрзерума (древнее армянское название Кари) и закопала ее во дворе Кариского монастыря. Ее следы также затерялись. Шла Первая мировая война. Командующий российской Кавказской армией генерал от инфантерии Николай Николаевич Юденич именно в 1915-1916 годах разбил вдребезги 3-ю турецкую армию, освободив крепость Эрзерум. Так что рукопись нашли и откопали при Юдениче. Неизвестный русский офицер отвез ее в Тифлис, подарил армянской общине. Если бы не нашли рукопись, то мы потеряли бы ее навсегда. Ведь вскоре после Октябрьской революции Эрзерум отошел Турции.

Божьим благоволением обе половины рукописи объединились. И сегодня Мушский Чарнтир хранится в Матенадарене под номером 7729. Однако 17 листов знаменитой рукописи еще в конце XIX века были перевезены мхитаристами на остров Святого Лазаря. И еще один лист оказался в Венском музее все тех же мхитаристов. Хочу сказать о моей давнишней мечте, в осуществление которой я верю. Я верю, что все эти восемнадцать листов, то есть 36 страниц, рано или поздно соединятся в ереванском Матенадаране, так сказать, с матерью-книгой. Это будет правильно. Красиво. Справедливо. Благородно. К счастью, есть на этот счет, я бы сказал, христианский духовный прецедент: в 1918 году из рукописи были вырваны два листа и перевезены в знаменитую московскую Румянцевскую библиотеку. Однако в 1977 году вернули их в Матенадаран уже из Ленинки. Еще больше обогатилась история шедевра. Более того, повторяю, создался и впрямь духовный прецедент, который может служить добрым примером для других. В данном случае для дружественных нам Италии, Ватикана, Венеции и Австрии. Я не сомневаюсь в счастливом исходе этой драматической истории.

…А пока мы, члены экипажа «Армении», стоим в музее пергаментных шедевров перед двумя действительно волшебными рукописями — «Евангелием Млке» и семнадцатью листами Мушского Чарнтира. Они волшебны уже потому, что одушевленные, что у них есть душа, что в них хранится историческая память нашего народа, что у них есть своя тайна, даже таинство. И мы на финише кругосветного плавания здесь, в овеянном легендами уникальном Матенадаране, дотянулись, дотронулись осязаемо до тайны души, олицетворяющей совокупный образ наших предков, наших современников, нашего будущего. Вместе с нами были соотечественники со всех пяти континентов, стоявшие перед алтарями великого множества армянских церквей.

…Я искренне верю, глубоко надеюсь, что все священные страницы многострадального божественного Чарнтира, символизирующего образ спюрка, обязательно вернутся на родину, воссоединятся с матерью-книгой, символизирующей образ Армении. И только тогда сами мы окончательно поверим в то, что «Армения» завершила, наконец, первое в истории нашего народа кругосветное плавание.