Реджеп Тайип Эрдоган — удивительный политик. То ли из далекого прошлого, то ли из недалекого будущего. Вряд ли сегодня найдешь другого главу государства, который предъявил бы претензии на земли десятка стран, ссылаясь на завещание друга или особенности эха над водой. Но неожиданный вопрос: а может ли Россия поговорить с турецким лидером на его языке и найти выгодные для себя решения?

7 декабря этого года в интервью греческому телеканалу Skai накануне официального визита в Грецию президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган заявил о желании «обновить» Лозаннский мирный договор 1923 года. По мнению президента, в Лозанне «турки отдали Греции острова в Эгейском море», на которых «слышен крик с нашего берега» и где «есть наши мечети и наши святыни».

Слова Эрдогана не были спонтанным порывом. О криках над морем (тогда греки кричали туркам) он уже рассказывал в сентябре прошлого года на съезде глав сельских общин. «Кое-кто пытался обмануть нас, представляя этот договор как победу. Но всем понятно, что в Лозанне мы отдали Греции острова в Эгейском море, крик с которых слышен на нашем берегу. Там есть наши мечети и наши святыни. Эти проблемы возникли из-за тех, кто сидел за столом в Лозанне и не смог защитить наши права», — сообщил Эрдоган, заодно обвинив во лжи и некомпетентности основателя Турецкой республики Мустафу Кемаля Ататюрка и главу его МИД (позже — второго президента Турции) Исмета Инёню.

Претензии хозяина Белого дворца в Анкаре не ограничиваются несколькими греческими островами. Еще в декабре 2013 года Эрдоган заявил, что Турция «имеет законные права на Западную Фракию, Македонию и Боснию и Герцеговину». Поскольку между обеими Македониями (греческой областью и бывшей югославской республикой) и БиГ лежат также Албания, Черногория и южная Сербия, включая Косово, надо полагать, они тоже в списке на ликвидацию.

Наиболее полно своё видение «законных прав» президент Турции изложил в октябре 2016 года в речи в университете города Ризе: «В сферу наших интересов входят Ирак, Сирия, Ливия, Крым, Карабах, Азербайджан, Босния и другие братские регионы. Множество историков считает, что в границы Турции должны входить Кипр, Алеппо, Мосул, Эрбиль, Киркук, Батуми, Салоники, Варна, Западная Фракия и острова Эгейского моря». Т. е. в Европе Эрдоган хотел бы видеть границы Турции до 1913-го и даже до 1878 года.

Как человек творческий, Реджеп-ага часто обогащает свои идеи новыми деталями, ранее не известными даже «множеству историков». Так пару месяцев назад он рассказал о том, что первый президент Боснии и Герцеговины Алия Изетбегович перед смертью завещал ему заботиться о БиГ. «Как мы можем теперь оставить Мостар? Как оставить Дрину? Как можем оставить мечеть султана Фатиха, которая там находится? Конечно, мы никогда их не оставим. Все эти памятники — корона нашей цивилизации», — заключил Эрдоган.

Строго говоря, острова в северо-восточной части Эгейского моря Греция заняла по результатам Первой Балканской войны и Османская империя признала это, подписав Лондонский и Афинский договоры 1913 года. Острова в юго-восточной части Эгейского моря (Додеканес) тогда же достались Италии и были переданы Греции уже по результатам Второй Мировой войны в 1947 году. В Лозанне в 1923 году Турция лишь подтвердила, что признает договоры десятилетней давности, никаких изменений границ в Эгейском море по этому договору не произошло.

При этом Турция уже не раз «обновляла» Лозаннский договор. Например, когда воспользовалась надвигающейся войной в Европе и давлением и угрозами отторгла от подмандатной французской Сирии Александреттский округ. Поскольку операция завершилась за два месяца до 1 сентября 1939 года, а в феврале 1945-го Турция объявила войну Германии и присягнула США и Британии на будущее, ее «Судеты» ей простили.

Или другой пример. Турция всё же сохранила в Эгейском море рядом с проливом Дарданеллы два острова — Имброс и Тенедос (сегодня Гёкчеада и Бозджаада). Их жители, греки, как и турки в греческой Западной Фракии согласно Лозаннскому договору были исключены из программы обмена населением, те и другие должны были получить самоуправление. В ходе визита в Грецию Эрдоган посетил турецкие деревни Западной Фракии и в мечети рассказал собратьям, как будет отстаивать их права. Тогда как на Имбросе и Тенедосе осталось всего несколько греков стариков, а церкви давно сожжены.

Разумеется, Эрдоганом движут не только эмоции. По приблизительным и не окончательным оценкам в северной части Эгейского моря лежит до 4 млрд баррелей нефти. Не слишком много, но удобно. Поэтому Турция — одна из немногих стран (наряду с США), которая до сих пор не подписала Конвенцию ООН по морскому праву 1982 года, устанавливающую 12-мильную (22 км) зону территориальных вод и 200-мильную (370 км) исключительную экономическую зону. В этом случае, по утверждению Анкары, Эгейское море превратится в «греческое озеро». Это не совсем верно, поскольку та же конвенция предусматривает право прохода иностранных судов (в том числе военных) по международным коридорам в терводах. Пока же Греция опасается расширить свои терводы в Эгейском море далее 6 миль, об экономической зоне речь вообще не идет, а турецкие исследовательские суда демонстративно ведут геологоразведку между греческими островами и у самых берегов материковой Греции.

Подобным образом можно было бы рассмотреть и другие претензии Анкары, но у нас другая задача: понять, может ли Россия найти общий язык с Эрдоганом. Если угодно, использовать его внешнеполитические концепции в собственных интересах. Очевидно, может, и именно сейчас — в период продолжающейся неопределенности в Сирии и вокруг Сирии. Можно сказать и так: за счет Сирии.

Предложить Анкаре, Дамаску и Никозии сложный обмен. Турция получает почти ¾ провинции Алеппо без пустынного юга, часть провинций Идлиб и Ракка. Сирия получает часть иля Хатай (бывший Александреттский округ) к югу от реки Аль-Аси (Оронт) с левобережной, исторической, частью города Антакья (Антиохия); промышленная правобережная часть остается за Турцией. Сирия получает также Северный Кипр, часть которого возвращается Республике Кипр, а часть передается России под военно-морскую и военно-воздушную базу. С экстерриториальным и бессрочным статусом, более определенным, чем у британских баз на Кипре — Декелия и Акротири. Возможно, со статусом, аналогичным Гуантанамо. Центр базы — Фамагуста.

В целом Анкара получает втрое (а с учетом границы общин Кипра по плану Кофи Аннана — вчетверо) большую территорию, чем уступает, и с более мощным экономическим потенциалом, а также решает проблему Кипра на достойных условиях. Дамаск снимает с себя непосильное бремя восстановления Алеппо и отсекает территорию, на которую теперь смогут переправиться оппозиционные силы из Идлиба и вернуться беженцы из Турции и Саудовской Аравии, настроенные против режима. Курды получают определенную автономию, Ракку и анклавы правительственных сил в Камышлы и Хасеке в виде компенсации за Африн, Манбидж и Кобани. Напомним, мы говорим на языке Эрдогана, репетируем диалог с ним.

Чтобы закрыть тему Сирии, добавим, что несмотря на кризис вокруг переноса посольства США в Иерусалим, общий курс Саудии и ее союзников на сближение с Израилем, несомненно, сохранится. Дамаску не только бессмысленно, но и опасно быть «святее папы римского» — оставаться самым яростным противником Израиля. Сирия не может признать Израиль, но может снять территориальный спор из-за Голанских высот и саму необходимость… признавать Израиль. А именно, уступив Иордании вечно мятежную провинцию Дараа (и полосу до границы с Ливаном), Сирия остается без границы с Израилем, и не обязана признавать его, как и какое-либо государство где-нибудь в Океании. Соответственно на Иорданию перекладывает и формальный спор за Голаны. Дараа примет также «умеренных повстанцев» из зон деэскалации «Восточная Гута» и «Растан», из лагеря Ат-Танф и других. Гражданская война закончена. Остается Ливан. Война с Израилем стала для Хизболлы источником финансирования и инструментом захвата власти в самом Ливане. То же в какой-то мере относится к клану Асадов в Сирии. Ситуация изменилась, надо «отползать», вернув на юг Ливана христиан, а также друзов. Страшно подумать, но в мире Ближнего Востока с осью «Анкара — Эр-Рияд» Сирия и Израиль будут заинтересованы хотя бы в пакте о ненападении.

В том, что Никозия пойдет даже на конфликт с ЕС и с кем угодно ради описанного выше обмена, сомневаться не приходится. Если предложение устроит Анкару, и если для Дамаска это будет «предложение, от которого невозможно отказаться», то будет создан прецедент, который позволит России и Турции выйти на геополитический простор.

Далее России будет необходимо стратегическое терпение. До тех пор, пока Эрдоган или следующий турецкий лидер не признает (поняли это в Анкаре давно), что Турция никогда не будет принята в Евросоюз. Турки-рабочие поднимали из руин предприятия Германии после Второй мировой, турецкая армия 40 лет защищала Европу от «советской угрозы», Турция выполняла одни условия ЕС, но ей тут же выдвигали новые: Турцию «кинули».

А вот БиГ и Албанию примут. Причем, если для бошняков ислам это важнейший признак идентичности (язык у них с сербами и хорватами общий), то в Албании, даже если не слишком доверять миссионерским отделам католической и местной православной церквей, отмечается даже процесс рехристианизации. Возможно, из чисто практических соображений. Канцлер ФРГ Ангела Меркель может клясться, что прием беженцев не будет ограничен, но владелец мастерской в Бремене или Кёльне всё же охотнее примет на работу «почти итальянца», чем «какого-то балканского головореза»: так спокойнее. Это направление экспансии для Турции бесперспективно. Бошняки и албанцы выбрали Европу. Разговоры о «завещании Изетбековича» или мостарском мосте — ни о чем.

Придется ждать момента, когда Анкара отбросит политику неоосманизма, во всяком случае, на европейском направлении, и сосредоточится на южном («защитнице суннитского ислама») и восточном («тюркском мире»). Тогда «корабли» России и Турции благополучно разойдутся на параллельно-встречных курсах.

Россия не просится в Евросоюз «на общих основаниях». Она будет рушить «новую берлинскую стену» иными методами (см. «Стратегический тупик ЕАЭС. Как России „завоевать Европу“?»). Один из возможных методов — «перекрещивающиеся» проекты, включающие как Россию, так и некоторые государства ЕС. Это невозможно ни на северо-западном (Финляндия, Прибалтика), ни на западном (Польша) направлениях. «Слабое звено» Европы — Балканы. Один из возможных проектов закрепления здесь России — «Византия». Речь не о «завоевании» и не об «освобождении» (с последующим уходом). Речь именно о политическом проекте с определенной экономической составляющей. И Россия придет сюда, чтобы остаться. В результате еще одного, чисто «тройного обмена».

Россия получает турецкую Восточную Фракию без европейского берега Босфора, т. е. без Стамбула-Константинополя. Но получает азиатский берег Дарданелл. В целом, три европейских иля (области): Эдирне-Адрианополь, Кыркларели-Экклезиас, Текирдаг-Родосто, и один азиатско-европейский — Чанаккале-Абидос. Турция получает Армению, Армения — ряд районов в южной части Краснодарского и Ставропольского края. Обмениваемые территории примерно равны по площади, населению и экономическому потенциалу. Мы уже говорили, что всё это лишь фантазии на тему бесед с Эрдоганом?

Армения получает серьезную помощь в обустройстве своей «черноморской Киликии», а также в «репатриации храмов». При этом часть монастырей и церковных комплексов, превращенных в монастыри, может остаться по согласованию с Анкарой в качестве символа армянского исторического присутствия (и, кстати, туристических объектов).

Грузия лишается поступлений от транзита «Турция — Азербайджан» и бережет джавелины для борьбы с танками страны, претендующей на Батум. Анкара и Баку решают, что они там подразумевали под лозунгом: «Два государства — одна нация». И даже если границы Турции (уже не члена НАТО) выйдут к Каспийскому морю, существенное укрепления позиций Анкары в Центральной Азии маловероятно. Возможно, Анкара решит, что после разгрома Курдистана Багдадом и Тегераном, правильным шагом будет не участие в избиении, а прямо противоположное — заключение надежного мира с курдами, с границами, на которые они теперь согласятся — без своей турецкой «курдской столицы» Диарбакыра и выхода к морю. Более того, независимость Курдистана открывает путь к созданию союзного с Турцией суннитского государства «Джазира» на западе Ирака и востоке Сирии.

Россия создает в Восточной Фракии государственное образование, скажем, «Республика Царьград» (а почему бы не «Великое Княжество Царьград»?). Создает на территории, заселяемой «с нуля», то есть может осваивать ее образцово. Автомобильный мост в северной части Дарданелл между Гелиболу-Галлиполи и Лапсеки-Лампсак турки уже строят. Эта трасса в будущем должна стать основной между Европой и Турцией. Здесь на азиатском берегу может быть, также «с нуля» и совместно с Турцией построен новый город — Новый Стамбул, Енистамбул (Yeni İstanbul, Yenistanbul). У России найдутся и другие привлекательные для Турции предложения самого разного плана. Сверхзадача — обретение Константинополя в обмен на азиатский берег Дарданелл.

Дальнейшие планы? Их пока нет. «Евросоюз» разделенной Европы еще не исчерпал своего потенциала. Отношения с Грецией, Болгарией, Сербией, Румынией в первое время смогут развиваться разве что в русле культурных, транспортных, энергетических проектов. Важно заранее создать базу оперативного и эффективного реагирования, создать задел будущего Византийского Союза.

А пока нужно мириться с турками по-настоящему, с коррекцией «исторической памяти». Да, воевали, мы били турок, а бывало и турки били нас. Россия отвоевала северное Причерноморье (тогда как европейцы отняли у Турции две трети Средиземноморья), Но и янычары доходили до подмосковных Молодей. И отвоевали-то мы в основном вассальные Стамбулу государства: Крымское ханство, западногрузинские княжества, часть Молдавии. Зато дважды спасали Турцию от гибели. Второй случай, в 1921 году, хорошо известен, хотя одни стыдятся его вспоминать, другие считают непомерно раздутым. Тем не менее, на памятнике в честь основания Турецкой Республики на площади Таксим в Стамбуле по правую руку от Кемаля Ататюрка стоит Исмет Инёню, а по левую — Клим Ворошилов и Семен Аралов. Правда, в Лозанну в 1923-м Советскую Россию не пригласили, но это «англичанка гадит».

А первый случай произошел в 1833 году, когда султан Махмуд II был наголову разбит восставшим египетским пашой Мухаммедом-Али, чьи армия дошла до Мраморного моря. Франция уже начала завоевание Алжира, Британия нацелилась на Кипр и Мессопотамию. В руках султана могли остаться только христианские Балканы и христианское же побережье Малой Азии. 200-летняя мечта фанариотов (греческой торгово-промышленной элиты) о внутреннем перерождении Османской империи снова в Византийскую была в шаге от осуществления. И в этот момент по просьбе Махмуда II (заявившего на заседании кабинета министров: «Если тонешь и видишь змею, то и за нее ухватишься») Николай I направил в Босфор 14-тысячный корпус русской армии. Британия и Франция срочно пересмотрели планы, принудили пашу к миру, а русскому корпусу пришлось вернуться в Севастополь. А подожди Николай Павлович пару-тройку месяцев, пока Мухаммед-Али добьет султана? Эх, чего вспоминать…

Еще раз поблагодарим за содержательный заочный разговор Реджепа Тайипа Эрдогана, удивительного политика. То ли из далекого прошлого, то ли или недалекого будущего.

Альберт Акопян (Урумов)