1794 году индийский миллионер из Калькутты Мосес Бабаджан завещал крупную сумму своим соотечественникам-армянам, переселенным из Крыма на Дон императрицей Екатериной II. В завещании было сказано следующее: «Я, армянин из города Амадана, в настоящее время проживающий в Индии, в городе Калькутте, находясь в здравом уме и твердой памяти, завещаю половину всего своего состояния на благоустройство армян города Нахичевань Азовского уезда Российской империи. Две доли – школе, две – больнице, две – дому нищих и еще две – детскому приюту во искупление моих грехов и в утешение моего народа, чтобы там, среди них, осталась моя память». Долгое время деньги были заморожены. Лишь в 1861 году армянский публицист Микаэл Налбандян отправился в Индию за наследством. Ему удалось доставить часть суммы. Однако большая доля так и осталась в Калькутте из-за Октябрьской революции.

Об индийском наследстве донских армян, истории становления самой богатой и впечатляющей армянской общины – в материале нашего корреспондента Вадима Арутюнова из Индии.

НАЧАЛО АРМЯНСКОЙ ИСТОРИИ В ИНДИИ

Самые ранние документальные свидетельства о взаимоотношениях армян и индийцев можно найти в Киропедии Ксенофонта (430 до н.э. – 355 до н.э.). Документы указывают, что армяне прибывали в Индию и были хорошо осведомлены в маршрутах достижения Индии, ее политической, социально-культурной среде, ландшафте Индийского субконтинента. А уже с началом VII века на Малабарском побережье юга Индии стали постепенно появляться первые армянские колонии. Именно эти колониалисты в последующих годах контролировали большую часть международной торговли. Объектами интересов армян были драгоценные камни и ткани.

Необходимо упомянуть еще одну любопытную деталь: всем нам известно со школьной скамьи, что русский путешественник и писатель, тверской купец Афанасий Никитин достиг Индии по земле в 1483 году, а через 25 лет после него, в 1498 году, португальский мореплаватель Васко да Гама причалил к Малабарскому побережью Индии морским путем. Однако в архивах Дели имеются и другие рукописи. Например, об армянском купце-дипломате Товмасе Канском. Документ утверждает, что еще в 780 году, за семь столетий до португальца и русского, Товмас Канский достиг Малабара по суше. Предметами его торговли были муслин и специи, которые купец доставлял из Малабарского побережья Индии в Басру и другие города Междуречья. Товмас Канский сыграл также важную роль в издании правителями Малабара Указа, предоставляющего в регионе коммерческие, социальные и религиозные льготы для христиан.

Один из активных деятелей Ост-индской компании Франсуа Мартен, поселившийся на Малабаре во второй половине XVII века и исследовавший этот край, пишет, что «в Сен-Фоме активно действовали армяне, которые с давних времен обосновались здесь и занимались торговлей… Здесь были семьи армян, имевшие миллионные состояния».

КАРАБАХСКИЙ ГУРУ

Свой визит в Индию, в поисках индийского наследства донских армян, я тоже начал с Малабарского побережья, как и мои далекие соотечественники, когда впервые оказались в этой стране. А, вернее, с самого маленького штата Индии – Гоа. Этот крохотный штат некогда был португальской колонией. Большая часть индийцев здесь – христиане-католики. Гоа облюбовали европейцы-хиппи еще в 60-х гг. прошлого столетия. Теперь же штат стал популярным у туристов постсоветского пространства. Поэтому русская речь здесь вполне привычная вещь. Конечно же, ничего армянского в Гоа нет. А свое путешествие я начал с Гоа, чтобы познакомиться с садху (индуистский святой; прим.авт.) гуру Самвелом, проживающим в деревне Анджуна почти 20 лет.

Гуру Самвелу 64 года. Корни его из Карабаха. Еще в советские годы он с семьей перебрался на Украину. Но в лихие 90-е семья стала испытывать трудности. Самвел пытался заняться мелким бизнесом. Ездил за пределы Украины поработать, чтобы свести концы с концами. И вот в конце 90-х судьба забросила его в Индию, в Гоа. Здесь он занялся духовной практикой, а через некоторое время сам стал проповедовать ведическое Писание. Пять лет назад Самвел стал садху. К нему, учителю, съезжаются на семинары и лекции по Ведам со всей Индии и России. Гуру оказывает также духовную помощь, проводит ведические свадьбы. На время занятий, которые могут продлиться несколько дней, слушателям предоставляются бунгало. Стоимость таких семинаров от 500 долларов США.

И вот я у гуру Самвела. Сижу под тенистым баньяновым деревом и жду его. Через две-три минуты передо мной появляется белобородый и белоусый дедушка в белоснежном шальвар-камизе. Он подходит ко мне, сложив ладони перед собой в приветственном положении «намасте».

– Словно сама аватара бога Шивы предстала предо мной, — сказал я гуру Самвелу, преклонившись перед ним.

Садху улыбнулся и ответил:

– Я обычный человек. Лишь отреченный от мирских благ.

Мдаа… Подумал я. Садху хоть и отреченный от мирских благ, но лекции его платные. Но садху на то и садху. Словно, прочитав мои мысли, он сказал:

– Я вегетарианец. Ем мало. Спать ложусь рано. Так же рано просыпаюсь вместе с восходом солнца. А большую часть из того, что люди приносят, трачу на благотворительность и немного оставляю себе на гигиену и одежду.

– Гуру Самвел, а как же хоровац? Неужели вам не снится ночами запах жареного мяса?

– Ооо, еще как снится! – протянул гуру. – Не стану лукавить, скажу, что очень редко ем небольшой кусок мяса. Конечно же, это не шашлык и не баранина. Это мясо птицы. Но, повторюсь, делаю это крайне редко.

Не мог не спросить я и о семье гуру. Ведь их отец и муж когда-то отправился на заработки, а теперь «святует» на чужбине.

– А как поживает ваша семья? Она здесь, с вами?

– Нет. Моя жена и дети так же живут на Украине. Ни в чем не нуждаются. Часть денег отправляю и им. Сам езжу, они ко мне приезжают. А недавно у меня гостила мама. Ей 90 лет. Ей захотелось увидеть, где я живу и как. Уговорила близких, чтобы те привезли ее ко мне. И вот эта пожилая женщина, на сотом десятке лет, преодолев долгий восьмичасовой полет в Индию и столько же обратно, осталась довольна.

– Гуру Самвел, слушая вас, в моей голове возникает некая дилемма: получается, что для индусов вы святой, а для родных что-то вроде блудного сына?

– Я бы не сказал, — улыбается гуру. – Семья моя ни в чем не нуждается. Живем по средствам. Я никуда не пропал. Видимся часто.

– Да, но вам седьмой десяток. Вы собираетесь остаться в Индии до конца своих дней вдалеке от жены и детей?

– Именно потому, что мне седьмой десяток, я здесь. Пора задумываться о вечном. Материальная жизнь может подойти к концу со дня на день. Я не молод. Надо думать о душе. Дома, на Украине, близкие поддерживают меня и не серчают. А это самое главное. Если жена и дети захотят быть рядом со мной, то я буду только рад. Но пока живем так, как живем. С божьей помощью.

Во время двухчасовой беседы за чашкой чая к нам, время от времени, подходили прохожие индусы, целовали руку садху и желали ему всех благ. Вот уж и впрямь пути Господни неисповедимы! Кто бы мог подумать, что этот обычный инженер с самыми обычными карабахскими родителями станет в далекой Индии почитаем среди индусов, которые будут съезжаться к нему со всей Индии за знаниями Вед и за благословением.

НАШИ В БОЛЛИВУДЕ

Благословение от садху получил и я. Ведь впереди меня ожидал долгий путь по Малабарскому побережью, а затем по югу и востоку Индии, по тому пути, которым прошел Микаэл Налбандян в поисках индийского наследства донских армян. И, надо сказать, благословение гуру Самвела мне здорово помогло. А дело было так.

Я ехал в авто по западной части штата Махараштра из Панаджи в Бомбей, или, как нынче называют этот город – Мумбай. Впереди почти 600 км. Проехав из них четверть, я здорово проголодался. Решил сделать привал где-то вблизи водопада Амболи, посреди джунглей. Здесь расположена небольшая «забегаловка» для путников, вокруг которой бегает стая обезьян-попрошаек. Не обращая на них внимания, я заказал бирьяни (острый индийский плов с курицей и всевозможными соусами; прим.авт). Удобно расположившись за одним из столов, принялся поглощать плов – да так увлекся, что и не заметил, как одна из макак схватила у меня со стола видеокамеру и удрала. Я погнался за обезьяной, перемешивая русский мат с хинди, наивно полагая, что туземец меня поймет. Однако своими криками только вспугнул примата, который стал удирать от меня еще быстрее, не выпуская камеру из лап. И тут, словно благословение Самвела дошло до богов, а, вернее до обезьяннего индуистского бога Ханумана — мне на помощь подоспела другая обезьяна. Не знаю, что на нее нашло, но моя спасительница спрыгнула с дерева, накинулась на воровку и стала ее кусать. Воровка же тоже не осталась в долгу, швырнула наземь камеру, начала защищаться. Между приматами возникла нешуточная потасовка. Пользуясь случаем, я подбежал и схватил свою камеру с пола, пока две обезьяны выясняли между собой отношения. Вернувшись к столу, спрятав камеру в кофр, я понял, что вторая обезьяна оказалась просто моей спасительницей. Ведь в камере хранился весь мой снятый материал. В награду за спасение своего творчества я купил обезьянке чипсы, которые она с удовольствием слопала, потом угостил минералкой.

Итак, преодолев сотни километров, вечером я уже был в Бомбее – городе, где еще несколько столетий назад процветала одна из самых богатых и влиятельных армянских общин, уступая в роскоши, пожалуй, только общине парсов. В Бомбее, как, впрочем, и на остальном побережье Малабара, армяне поселились еще во времена империи Великих Моголов и были традиционно уважаемыми людьми в стране. Даже после раскола империи на мелкие мусульманские и индуистские княжества армяне продолжали жить и созидать в Бомбее. Свидетельство того периода – Армянская Церковь святого Петра (St Peter’s Armenian Apostolic Orthodox Church), построенная Акобом Хамаданци (Акоб Петрос) в 1796 году. Родом он был из Персии, из провинции Хамадан. После того, как в Сурате закрыли армянскую церковь из-за отсутствия прихожан, все священные книги, одеяния и утварь перевезли оттуда в Бомбей. Среди них, например, была Библия на армянском языке, написанная в 1658-м году. За 150 лет церковь сильно обветшала. Решено было построить новый храм. Строительство закончилось в 1957-м году, а проектировал храм известный бейрутский архитектор Мартирос Алтунян (именно он строил знаменитую часовую башню в центре Бейрута). Храм не случайно расположен именно здесь, в старом районе Бомбея на Nagindas Master Rd. В стародавние времена, за углом от этой улицы находилась другая – «Armenian Lane». На ней и жили армяне. Церковь же расположена рядом со зданием Арарат, некогда принадлежавший последнему армянскому семейству Бомбея Экман. Последняя представительница этого рода, Рози Экман, скончалась несколько лет назад, а здание перешло в собственность Армянской церкви.

Служба в храме идет по воскресным дням с 7.30 до 12.00. В один из таких дней я и приехал сюда, чтобы застать людей в храме и был удивлен: почти все, – от священника до паствы, – далеки от армянской внешности. Мужчины смуглые, а женщины хоть и попадаются белокожие, но одеты в сари. Да и служба ведется не на армянском, а на языке малаяли.

– Чистокровных армян здесь почти не осталось, – поясняет мне настоятель храма отец Товмас. – Тем не менее, всех этих людей что-то связывает с армянами. Именно поэтому они здесь, в армянской церкви. У одних армянские корни и кто-то из пращуров был армянином, другие же приняли христианство Армянской Апостольской церкви по той причине, что их предки служили армянам и приняли от них христианство.

Кстати, с одной такой дамой я познакомился в храме. 60-летняя Сьюзан Нанди родилась в индуистской семье, но почти 25 лет прослужила помощницей по хозяйству у коренной бомбейской армянки Нуварт Мехты. Вместе со своей госпожой Сьюзан посещала этот армянский храм. А вскоре и сама крестилась. Нуварт умерла в возрасте 92 лет в 2006 году. Сьюзан же до сих пор приходит в храм, молится со всеми и ставит свечи за упокой своей госпожи. Именно так она называет Нуварт.

В Бомбее нынче живут армяне, но все они из новой волны эмиграции. Точное их число никому не известно. Зато известно, что из «старой гвардии» индийских армян осталась только одна – Забел Джоши Айгян. В этот день ее не было в храме. Оказалось, что к ней в гости приехала из Ливана родная сестра. Я позвонил Забел. Женщина попросила меня приехать к ней. Что я и сделал.

Как оказалось, мне несказанно повезло, что я застал Забел в Бомбее. Женщина давно на пенсии. Все свободное время проводит в путешествии. Она объехала весь земной шар. Побывала в ЮАР, Латинской Америке, Австралии, Европе, Ближнем Востоке, Японии, Китае… Недавно вернулась домой в Бомбей из Мексики. И то только для того, чтобы встретить сестру. А тут и я, что называется, «на голову свалился». Тем не менее, Забел была рада мне. Я передал ей подарки и начал разговор об Армении.

– Я и в Армении не раз бывала с детьми, — говорит Забел. – Только до Арцаха добраться не могу. Думаю, смогу реализовать эту поездку в будущем году.

Надо заметить, что Забел – полиглот. Она говорит на армянском, английском, хинди, гуджарати, французском, арабском и испанском языках. Они и помогают ей ориентироваться в разных уголках Земли.

– Забел, а вас не огорчает, что вы последняя бомбейская армянка?

– Досадно, конечно! – с грустью замечает Забел. – Еще сто лет назад в Бомбее жило несколько армянских семей, а уж и того раньше армяне в этом городе диктовали условия международной торговли. Но сегодня, кроме меня и трех моих дочерей, – Моналисы, Селфи и Тюлип, – никого не осталось. Кто-то уехал из Индии, кто-то ассимилировался, а многие просто умерли.

– Вы упомянули дочек. Они, как и вы, говорят по-армянски? – поинтересовался я.

– А как же иначе?! Я рано потеряла мужа. Он у меня был индусом. Из Гуджарата. Сама вырастила дочерей. Дала им образование. Воспитывала их в армянском духе. Они прекрасно говорят по-армянски и хорошо знакомы с армянской культурой.

Одна из дочерей Забел – Тюлип Джоши – стала популярной индийской актрисой и известна любителям индийского кино ролями в фильмах «Свадьба моей любимой», «Нация без женщин», «Обман», «Суперзвезда», «Общежитие», «Будь осторожна», «Меня зовут Сингх», «Да здравствует победа!» и по многосерийному сериалу «Авиалинии». Партнерами по съемочной площадке Тюлип были многие звезды индийского кино, среди которых Акшай Кумар, Саиф Али Хан, Шахид Капур и др. К сожалению, я не застал Тюлип. Все три дня, что я находился в Бомбее, Тюлип была занята съемками в Пуне. Но это совершенно не отменяет ее участия в моем фильме. Я созвонился с Тюлип и нашел выход из положения, который зритель сможет посмотреть в моем документальном кино.

Сегодня в Бомбее проживает 22 млн. жителей. Это огромный конгломерат, состоящий из контраста дворцов и небоскребов вперемежку с лачугами нищих. В одних только знаменитых трущобах Бомбея около миллиона населения. Здесь у них своя мафия, «своя конституция». Даже если вы не знаете, где находятся эти трущобы – не беда! Их можно пронюхать в прямом смысле. Представьте себе, когда я покидал Бомбей и направлялся в аэропорт в приличном автомобиле по добротному автобану, сидя в машине при закрытых окнах я почувствовал дурной запах. Все дело в том, что по обеим сторонам трассы были раскинуты бесконечные трущобы с его миллионным населением. В них люди и ходят по нужде, и мусорят, и живут, и работают… Зловоние из «ароматов» так и проникает в кабины проезжающих машин. Ехал я, прикрыв нос, километра три, пока эти трущобы не остались далеко позади. А уже через несколько минут я оказался в Международном аэропорту Бомбея, откуда держал путь дальше – в столицу штата Тамилнаду Ченнай. Откуда и начался путь Микаэла Налбандяна за «индийским наследством» донских армян.

Продолжение в следующем номере