Ваган Текеян: «Мне кажется, я жил давно в Элладе…»

27 августа, 2019 - 13:46

Армянский поэт Ваган Текеян родился в Константинополе в 1878 году. Путешествовал по Западной Европе, затем жил в Египте. В 1905-м в Каире вместе с М. Кюрчяном основал журнал «Ширак», с 1915-го издавал газету «Арев», с 1922-го в Константинополе — «Барцраванк».

В 1901 году в Париже был издан первый сборник стихотворений Текеяна «Раздумья». Среди опубликованных сборников — «Чудесное воскресенье» (1914), «С полуночи до зари» (1920), «Любовь» (1933), «Армянские песни» (1943). Автор романа «Если изволит господь».

Лирическая поэзия Вагана Текеяна — своеобразное сочетание символизма и романтизма. Основа его творчества — мироощущение гонимого, обездоленного человека, тоска по родине. Умер Текеян в 1945 году, похоронен на армянском кладбище в Каире.

*****

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Все в прошлом: город, краски сада

И часа ласка золотая.

И то, как ты прошла куда-то

Благословенно молодая.

Ты шла нарядна и надменна.

И не ступала — уплывала!

Как будто небо вдохновенно

Тебя для глаз наколдовало.

Иду с лицом отяжелевшим

Туда, где жил твой шаг и шепот.

Душа моя меня торопит!

Иду к шагам твоим ушедшим.

Где ты когда-то проходила,

Погребены навек светила…

МНЕ КАЖЕТСЯ, Я ЖИЛ ДАВНО

Мне кажется, я жил давно в Элладе,

Имел Сократа разум и обличье.

И тайну бога самого постичь я

Умел, разгадки сокровенной ради.

Вот лучшие ученики под сенью

Акрополя мне преданно внимают,

Вникают в речь мою и увлекают

Меня навстречу саду и цветенью.

Владею речью мудрою и краткой.

Душа моя в их взорах отразится!

Лиричны эти трепетные лица,

Как островки, омытые загадкой.

О, мудрость! Ты прекрасной и нетленной

Являешься в холмах мне сиротливых,

Ты в небе нежном, в юношах пытливых.

Они же — обновление вселенной!

Неважно, что камнями и хулою

Толпа меня встречает. Обреченный,

Испить я должен чашу смерти черной…

Ученики отторгнуты толпою.

О, мудрость! Преклоняю седину я

Перед твоей всезнающей улыбкой.

Она на горных склонах, в дымке зыбкой

И на земле живет, меня волнуя…

БАШНЯ

Чтоб душу защитить от злых ветров,

Чтоб волны лет ее не источили,

Пока был в силе я, пока был в силе

Построил башню — гордый, прочный кров

Над морем, под жестоким небом… В этом

Укрытии живет моя душа.

Не спит мой разум, душу сторожа,

И дверь закрыта перед белым светом.

Пусть волнами стучится белый свет.

Но с моря путника давно не жду я —

Ни для кого здесь места больше нет…

А если буря, с башнею враждуя,

Хлестнет волной и кинет мне предмет,

Обломок прошлого в нем разгляжу я…

МАЧТЫ

Всё мачты, мачты, мачты на домах —

Дома плывут без паруса куда-то.

То рябь, а то девятый вал и крах.

А тонкий шест — награда и расплата.

Свой курс у дома, выбор свой и след.

И пассажиры, кажется, в порядке:

Сидят — меланхоличен в окнах свет —

Средь рева волн, средь их гремучей схватки.

Я вверх смотрю на эту суету,

Шестов прогнувшуюся пестроту —

Их волны тупости и крови моют.

И к мачтам мудрости приник мой взор:

Людское око проколов в упор,

Пускай для высшего его раскроют.

ПАМЯТЬ

Душа зовет своих усопших в эту ночь.

Возьми лопату. Память, вскрой могилы.

Не отвращу лица, не ринусь прочь —

Узреть ужасное найдутся силы.

Нет больше светлых душ, нет больше ясных тел,

Родных душе моей, любимых телом.

За них дыханье я б отдать хотел

И поменяться с мертвыми уделом.

Я встречу их сейчас, к груди своей прижму.

О, Память, не кори меня, не сетуй —

Дозволь мне неподвластное уму…

Глупец! Всплакнешь в их честь сегодня ты,

А я отдамся мукам жизни этой

И предпочту их страху пустоты.

ЕГИПТЯНКА

Смуглый ангел, я ради красы твоей без сожаленья

Белых ангелов гордо покинул, стремясь к тебе жадно.

Перед аспидным светом твоим я стою в изумленьи,

Словно путник, в ночи разглядевший окрестность нежданно.

Мне так сладостен зной твоих взоров и гибкого стана.

Голос твой не утратит надо мной замечательной власти.

Запах кожи твоей я готов обонять неустанно

И погибнуть готов под песками зыбучими страсти,

Как тростинку от берега, оторву от земли я, лелея,

Твое тело прекрасное — унесу тебя вдаль, как святыню.

И душа будет в юном и жарком согласьи с твоею.

Мне все кажется: жили когда-то великие бог и богиня.

Был он бык — чернобок и упрям, — и была она белою ланью.

Сотворило тебя сладострастное их сочетанье…

Как священное чудо, почитаю тебя я отныне.

ХАНУМ

В черно-матовом шелке, так волнующем ум…

И шуршание шелка слышно в поступи вешней.

Лира бедер звучит тихой музыкой нежной.

Следом — мускуса шлейф. Так проходит ханум.

И браслеты смеются на тонкой руке.

А в другой так надменно чернеет перчатка.

Под чадрою чело, под чадрою загадка.

А глаза под сурьмою — огонь в тайнике.

Под мостом пламенеет в закате залив.

Величаво проходит ханум над водою,

И залив, и сам город собой озарив…

Кто ты — женщина, дух под прозрачной чадрою?

Дух Полиса, ты вышла на миг из дворца

С неразгаданной страстью души и лица…

Перевод c армянского Аллы Тер-Акопян

Добавить комментарий

Plain text

  • HTML-теги не обрабатываются и показываются как обычный текст
  • Адреса страниц и электронной почты автоматически преобразуются в ссылки.
  • Строки и параграфы переносятся автоматически.
CAPTCHA
Тест для фильтрации автоматических спамботов
Target Image