На днях исполнилось 60-лет одному из филиалов легендарной фирмы ”МиГ”. Он расположен в Московской области и являет ныне авиастроительный комплекс. Это основная площадка прославленного мирового бренда. Именно здесь рождаются новейшие истребители, поступающие на вооружение не только российской армии, но и ряда зарубежных ВВС. Решение о создании “Объекта N 3”, в который вошел также “номерной” завод, принимал сам вождь в начале 50-х. Первая “десятилетка” предприятия прошла под эгидой отработки самолетов фирмы Ильюшина и Яковлева. Однако поворотной точкой в судьбе “Объекта N 3” стал переход к выпуску сверхзвукового истребителя МиГ-21. К тому важнейшему для “Объекта N 3” моменту знаменитой конструкторской фирме уже стукнуло четверть века. В декабре 1939 г. начальником КБ-1 назначался Артем Микоян. Благодаря своим выдающимся организаторским и конструкторским талантам он превратил свое конструкторское бюро в главную кузницу советских истребителей. Слово “МиГ” стало нарицательным и прочно вошло в лексикон авиаторов всего мира, на этих самолетах было установлено 55 мировых рекордов... О генеральном конструкторе и генерал-полковнике инженерно-технической службы, академике АН СССР и дважды Герое Социалистического труда Артеме Ивановиче Микояне или же, согласно “санаинским” метрикам, Анушаване Ованесовиче Микояне написано много и вполне документального, и нередко мифического. В нашей публикации постараемся соразмерить жизнь этой незаурядной личности с “величиной отбрасываемой им тени”...

СВЯТАЯ НЕПРАВДА О ЖИТЬЕ-БЫТЬЕ

В публикациях о жизни и деятельности Артема Микояна часто встречается плотная “привязка” к тому, что его старший брат Анастас занимал высокие посты в партии и был близким соратником Сталина, а затем, впрочем, и Хрущева. Иными словами, этот “блат” стал основой всех научных достижений генконструктора истребителя с мировой славой. Однако суть в том, что при наличии высокопоставленного брата Артем в свои 18 работал токарем железнодорожной мастерской в Ростове на Дону, а затем и на московском заводе “Динамо”.
При этом отказался от приглашения старшего брата переехать к нему, сославшись на то, что его “прекрасно разместили в общежитии”. На самом же деле “святая неправда” заключалась в съеме угла на кухне дворника.
“Спустя много лет Микоян рассказывал друзьям:
— Приезжаешь с завода усталый, ложишься спать, а угол мой возле крана с водой. Дворник придет поздно, да к тому же подвыпивши. Откроет кран — брызги летят. Примешь неожиданный душ, проснешься, потом никак не заснешь, а в пять утра надо вставать и идти на работу...
Тяжелый быт не прошел бесследно. У молодого человека начался туберкулез в опасной открытой форме. По счастью, поскольку (именно по счастью, так как возможности лечения туберкулеза у медицины того времени были очень малы), удалось быстро ликвидировать болезнь, хотя, как выяснилось впоследствии, не до конца...
В декабре 1928 года — призыв в армию. Новобранца зачислили в пехоту и отправили в город Ливны Орловской области. Тяжелые марши — пешие переходы с полной выкладкой на большие расстояния — оказались для Артема Микояна явно непосильными. Несколько раз он падал в обморок — сказывался перенесенный незадолго до армии туберкулез”.
В августе следующего года красноармейца Микояна перевели в Иваново-Вознесенскую военную школу, реорганизованную затем в первое советское танковое училище. Формировал училище Сурен Шаумян, сын революционера и лидера Бакинской коммуны Степана Шаумяна. Микоян был знаком с ним. Эта встреча и утвердила Артема в необходимости получить не гуманитарное образование, к которому он до этого стремился, а именно инженерное.

После армии он направился в Военно-воздушную академию имени Жуковского. Поступление далось нелегко, поскольку абитуриент не имел даже законченного среднего образования — характерная примета того времени. Поэтому для будущих слушателей устроили подготовительные курсы типа рабфаков. Скитаясь после армии по квартирам доброжелательных знакомых, Артем Микоян встретился с военным инженером Лисогурским, который и “подтянул” его к экзаменам.
Во время учебы в академии Микоян и его однокурсники Самарин и Павлов умудрились построить легкий самолет “Октябренок”. Авиетка не только взлетела, но и при наличии у трио авторского коллектива нулевого конструкторского опыта обладала оригинальными по тем временам средствами механизации крыла — закрылками и предкрылками. Не миновали “ноу-хау” и личную жизнь автора “Октябренка” — он влюбился.
Однажды Геворк Аветисян, работавший в редакции союзной информации ТАСС, позвал Артема с собой в гости — на день рождения сослуживицы. Ей исполнилось двадцать лет. Живая, энергичная девушка понравилась молодому человеку. А в феврале 1936 года Зоя Лисицина и Артем Микоян стали мужем и женой.
“Артем Иванович был хорошим семьянином. У него большая хорошая семья. Когда он привел Зою Ивановну первый раз к нам домой, она произвела хорошее впечатление... Она оказалась отличной, редкой женщиной. Она сумела в себе сочетать лучшие черты русской женщины с привычками лучших армянских женщин...”
Из воспоминаний Анастаса Микояна.
“Пятнадцатиметровая комната в большой коммунальной квартире на улице Кирова, где жили Артем Иванович с Зоей Ивановной и Талида Отаровна (мать Артема Микояна — ред.), была на редкость высокой — около четырех метров. На дне этого “колодца” весьма и весьма скромная обстановка: “шикарная” кровать с никелированными шарами, тахта Талиды Отаровны, накрытая ковром ее собственной работы, два стола — небольшой письменный у окна и большой канцелярский, исполнявший обязанности обеденного. Пара стульев. Скамья на двух-трех человек. В роли буфета — нижняя полка прикроватной тумбочки, в роли книжного шкафа — верхняя полка той же тумбочки. После свадьбы в комнату въехал дешевенький гардероб, настолько непритязательный, что родственники, возмутившись, подарили молодоженам немного денег, чтобы заменить его чем-то “поприличнее”.
В декабре 1936 года в семье Микоянов произошло важное событие — родилась дочь Наташа. Вряд ли нужно объяснять, что, как всякий кавказец, Артем Иванович мечтал о сыне, хотя всю жизнь любил Наташу безмерно. С цветами зимой было туговато, но через несколько часов Зоя Ивановна получила букет огромных хризантем с записочкой: “Когда будет сын — будут розы”...

ПЕРВЫЙ МиГ, БУКЕТ ПИОНОВ И НЕМЕЦКИЕ СЕКРЕТНЫЕ ДОНЕСЕНИЯ

Известный английский авиационный журналист Вильям Грин написал, что содружество Микояна и Гуревича оказало “значительное влияние на ход развития русской истребительной авиации в течение ближайших двадцати пяти лет”.
Летом 1939 года в просторном кабинете, отделанном светлым дубом, Микояна и Гуревича приняли Сталин, Молотов, Ворошилов. После Испании разговоров о будущих истребителях в этом кабинете происходило немало. Сталин спрашивал со знанием дела, ценя краткие, точные ответы. Формула “скорость плюс высота”, которой руководствовались конструкторы, выходя на самостоятельную дорогу, ему понравилась.
По воспоминаниям современников, оба руководителя новорожденного конструкторского коллектива действовали четко, расчетливо, деловито. Самолет рождался без грозных приказов и начальственных окриков.
В том же году, когда возникла “фирма”, как обычно называют авиационники на своем жаргоне конструкторские коллективы, у Микояна родилась вторая дочь — Светлана. Он послал жене огромный букет пионов, а в записке та же фраза: “Будет сын — будут розы”.
Подвиг конструкторов, спроектировавших истребитель за три месяца, произвел впечатление на самолетчиков всего мира. Конструкция первого МиГа смешанная — крылья деревянные, хвостовая часть деревянная, фюзеляж сварной... На первый взгляд странный произвол. На самом же деле плод зрелых размышлений: конструкцию создавали под возможности завода, с тем чтобы загрузить все цехи равномерно и выпустить как можно больше истребителей.
В апреле 1941 года некоторые советские авиационные заводы посетили инженеры люфтваффе. Делегацию возглавил германский авиационный атташе, генерал-майор Генрих Ашенбреннер. Большинство немецких военных инженеров, ознакомившихся с первым МиГом, имели высокие воинские звания — старшие офицеры и генералы. Осматривали самолет они с большим интересом, засовывая пальцы в стволы пулеметов, чтобы определить калибр...
Впечатления немцев от встречи с Микояном и его самолетом стали основой секретных донесений Гитлеру, Герингу и руководству люфтваффе. Некоторые из них позже были преданы гласности.
“В конце визита главный инженер Артем Микоян, проектировавший истребитель МиГ и брат Анастаса Микояна, народного комиссара промышленности, сказал Ашенбреннеру:
— Мы показали вам все, что имеем, и все, что мы можем, и мы уничтожим всякого, кто нападет на нас!
Это недвусмысленное предупреждение авиационный атташе дословно передал соответствующим германским властям.
Теперь трудно точно установить, был ли показан Гитлеру и Герингу подлинный окончательный отчет комиссии. По словам Ашенбреннера, когда Гитлер услышал о результатах поездки, он воскликнул:
— Никто не знает, как далеко эти люди ушли. Мы должны начать немедленно!
Интересно отметить: маршал Мильх утверждал, что Геринг отказался верить отчету немецких инженеров, знакомившихся с состоянием и возможностями советской авиационной промышленности”.
Из книги бывшего нацистского генерал-лейтенанта Вальтера Швабедиссена “Русские ВВС глазами командования люфтваффе”.
На одном из совещаний в мае 1941 года Сталин сказал, что истребители строить дешевле и проще, чем бомбардировщики, и потому их число надо наращивать. Он даже назвал цифру — дать армии не менее двадцати тысяч истребителей. Как вспоминал Михаил Гуревич, конструкторы ушли с совещания убежденные, что до войны осталось как минимум полтора года. Она началась через полтора месяца. В 1941 году авиационная промышленность выпустила чуть меньше двух тысяч истребителей ЛаГГ, МиГ, Як.

ВОЙНА!

22 июня 1941 года. 3 часа 15 минут. На аэродромах под бомбами “юнкерсов” горели МиГи, в основном представлявшие новые истребители в западных округах. Горькая выпала им судьба: большинство самолетов погибло, не побывав ни разу в бою.
А ведь в первых боевых операциях эти истребители могли стать ощутимой силой. Этим и объясняется особый интерес гитлеровцев к советской новинке. По свидетельству иностранных обозревателей, следовавшие за танковыми колоннами агенты разведки люфтваффе имели четкое и конкретное задание — разыскать на захваченных аэродромах МиГ и доставить в Берлин.
Как бы то ни было, но через неделю после начала боевых действий на всем фронте от Черного до Баренцева моря насчитывалось всего три сотни МиГов и около пятидесяти Яков.
Летом 1941 года МиГи были поставлены на оборону Москвы. Эту ответственную службу им поручили весьма своевременно: 8 июля 1941 года Гитлер отдает приказ об уничтожении советской столицы с воздуха.
Авиационный кулак, нацеленный на Москву, был очень силен — более трехсот бомбардировщиков “Хейнкель-111”, “Юнкерс-88” и “Дорнье-215”, укомплектованных опытными экипажами, бомбившими города Польши, Франции, Англии, Югославии, Греции.
Для подготовки операции к Москве на больших высотах потянулись вражеские разведчики. 22 июля 1941 года на протяжении пяти часов четырьмя эшелонами пытались прорваться бомбардировщики. Удалось это лишь одиночным самолетам.
Попытки разбомбить столицу предпринимались неоднократно, но отбивались ПВО с честью. Очень многое для этого сделали МиГи. Их было тогда в Московской противовоздушной обороне 170, вдвое больше, чем ЛаГГов, в полтора раза больше, чем Яков.
“Истребитель МиГ-3 (модифицированный и первый крупносерийный самолет семейства “мигов” — ред.) мне сразу понравился. Его можно было сравнить со строгим горячим скакуном: под умелым всадником он мчится стрелой, а тот, кто потерял над ним власть, может оказаться под копытами... Он легко пикировал, набирая скорость свыше пятисот километров, и после этого делал горку до семисот метров, чего не мог дать И-16. А это очень важно. Большая вертикаль обеспечивает высоту, а высота — запас скорости. Словом, в МиГе все соответствовало главному назначению истребителя: атаке!”
Из книги маршала авиации, трижды Героя Советского Союза Александра Покрышкина “Небо войны”.

МиГ-15. ЛЕГЕНДЫ И ФАКТЫ, А ТАКЖЕ БУКЕТ РОЗ

“Прежде тем приступить к рассказу об этом самолете, — писал журнал “Эвиэйшен магазин”, — нужно опровергнуть некоторые легенды. Вот уже несколько лет о МиГ-15 ходят ложные слухи. На эту удочку попались даже самые серьезные издания”.
— МиГ-15 — моя идея! — утверждал переселившийся в Аргентину Курт Танк, в прошлом главный конструктор фирмы “Фокке-Вульф”.
— Когда смотришь на эту машину, мой почерк не вызывает сомнений! — возражал Вилли Мессершмитт.
— Модель этого самолета стояла на моем письменном столе! — доказывал Эрнст Хейнкель...
Референты готовили Микояну переводы разных статей, которые он просматривал с улыбкой — забавный анекдот и не более. Американцы последовательно, планомерно и угрожающе интенсивно разрабатывали боевую реактивную авиацию. В ход пошли вывезенные из Германии опытные самолеты, вагоны трофейных чертежей, документов, зафиксировавших многие потенциально интересные замыслы гитлеровских инженеров. При этом многие из этих самых инженеров также перекочевали через океан. За первенцем американской реактивной авиации — истребителем “Эркомет” последовали Р-80 “Шутинг стар”, Р-84 “Тандерджет”. Почти одновременно с МиГ-15 американские конструкторы приступили к разработке истребителя F-86 “Сейбр”.
В условиях “холодной войны” активность американцев, не стесненных ни средствами, ни возможностями, побуждала советских конструкторов к еще большему напряжению, и результат не заставил себя ждать. Один за другим полетели МиГ-9 и Як-15. Несколько позже — Ла-160, открывший советской авиации стреловидные крылья и способствовавший тем самым реализации курса на МиГ-15, взятого конструкторским бюро Микояна.
Даже бывалым, широко мыслящим людям, с которыми уже не первый год сотрудничал Микоян, многое из его задумок показалось неожиданным. Понадобились разъяснения, для них генконструктор нашел простой и доходчивый образ. Проведя рукой сверху вниз сначала по вертикали, затем с наклоном, он спросил:
— Как легче хлеб резать?
Услышав естественный ответ, что с наклоном легче, сказал:
— Вот поставим стреловидное крыло и будем резать с наклоном, только не хлеб, а воздух!
После войны Артема Микояна, Владимира Климова и Сергея Кишкина откомандировали в Англию. Им предстояло выяснить качества реактивных двигателей, возможность их освоения нашей промышленностью и приобретение лицензии. В этой области преуспевала фирма “Пауэр Джет”.
Вместе с тем существовала опасность безрезультатного вояжа, поскольку ветер “холодной войны” остудил отношения между недавними союзниками. Когда Сталину доложили план этой командировки, то услышали в ответ:
— Какой же дурак станет продавать свои секреты!
Тем не менее поездка в Англию не только состоялась, но и породила забавную легенду. Якобы после долгих и неудачных переговоров устроили прием. Президент фирмы, выпускавшей двигатели, пригласил Микояна поиграть на бильярде. Артем Иванович проиграл первую партию, хотя играл он отлично. Вторую выиграл “с трудом”, а на третьей предложил пари. В случае проигрыша президент фирмы должен продать двигатели “Нин” и “Дервент”. Англичанин партию проиграл и условия пари выполнил по-джентльменски...
Было ли это так или иначе, но переговоры успешно завершились, и делегация советских специалистов приобрела около шестидесяти двигателей. Естественно, советские самолетостроители поспешили сразу же реализовать возможности реактивной “покупки”. КБ Микояна боролось за успех в остром соревновании с основными конкурентами — конструкторскими бюро С.А.Лавочкина и А.С.Яковлева.
Как вспоминали сами “микояновцы”, им на всю жизнь запомнился небывалый энтузиазм этих дней. Всем была приятна и исключительная внимательность Артема Ивановича — он великолепно знал, кто и что вложил в новый самолет. МиГ-15 пошел сразу же и был единодушно оценен как большой скачок в реактивной авиации. А через несколько лет война в Корее заставила заговорить о нем весь мир.
“Сверхкрепости”, как не без оснований называли американцы свои тяжелые бомбардировщики В-29, утюжили Корею. Однако появление в корейском небе МиГ-15 сразу же развеяли утверждения о неуязвимости “крепостей”. Западные журналисты поспешили назвать новый советский истребитель сюрпризом. Между тем сюрпризом МиГи оказались не только для тяжелых бомбардировщиков.
Английский специалист Эдвард Смит в своей книге “Тактика и стратегия истребителей в 1914-1970 годах” поведал о первом бое между американскими и советскими истребителями. С привычным ощущением превосходства американцы атаковали, МиГи отступили, развернулись, набрали высоту и сбили “шутинг стары”. “В результате этой операции, — пишет Смит, - стало ясно, что МиГи обладают большей скоростью, чем “шутинг стары”, и превосходят их маневренностью”.
Иностранные авиационные журналы широко комментировали воздушную войну в Корее. Утверждалось, что МиГ-15 превосходит любой американский самолет, в том числе и последнюю новинку — первый реактивный истребитель со стреловидными крыльями F-86 “Сейбр”. Большое впечатление на зарубежных специалистов производили также быстрота подготовки оружия МиГов к бою и их исключительная живучесть. Некоторые самолеты возвращались из боя, насчитывая более сотни пробоин. Один из таких израненных в бою самолетов доставили в конструкторское бюро. Внимательно осмотрев его, Микоян сказал:
— А ведь, наверное, неплохо вернуться домой даже в таком виде, после того как по тебе стреляла вся Организация Объединенных Наций!
Американцы все пытались заполучить МиГ-15. Журнал “Флаинг ревю” писал, что над северокорейскими аэродромами разбрасывались листовки, предлагавшие летчику-перебежчику, который “сдаст” истребитель, сто тысяч долларов...
“...В 1949 году, после того как работа над МиГ-15 была завершена и незадолго до того как этот самолет снискал себе боями в Корее мировое признание, в семье Микояна произошло событие, которого он так долго и жадно ждал. Родился сын.
Артему Ивановичу позвонили и сообщили:
— У вас сын!
— Не может быть! Посмотрите получше!
“Это “посмотрите получше” долго было крылатым среди друзей”, — вспоминает 3оя Микоян. Родился сын... Родился и самолет, который вывел коллектив Микояна на мировую арену, заняв достойное место не только в биографии конструктора и его коллектива, но и в истории авиации...”

В ПОДТВЕРЖДЕНИЕ “БЛАТНОЙ” ТЕМАТИКИ

В августе 1955 года новый истребитель МиГ-19 был передан военным испытателям и попал к летчику, во многом обязанному своим приходом в авиацию Артему Микояну. Этим летчиком оказался его же племянник — Степан Анастасович Микоян. Его авиационная биография началась в дни Великой Отечественной войны. При посадке после боя горящего самолета получил тяжелую травму. В 1942 году вышел из госпиталя. Воевал под Сталинградом вместе с братьями; через несколько месяцев после гибели Владимира в тот же полк пришел и Алексей ...
В доме Артема Микояна всегда было полно родственников и знакомых, главным образом приезжавших из Армении. Прожив большую часть жизни в России, помнил и чтил армянские обычаи, особенно гостеприимство. По-русски он говорил с небольшим акцентом: “кров”, “морков”, “лубов”. Иногда пропускал предлоги: “пойдем кино”. Дети посмеивались над этим. Он выслушивал насмешки добродушно, не упуская возможности подшутить над земляками, знавшими язык хуже, чем он...
Артем Иванович умел и любил работать руками. Приучал к этому и детей. Когда сын в два года схватил отвертку, радость была большая. Едва мальчик подрос, отец накупил инструментов и построил на даче мастерскую. В десять лет Ованес по чертежам научно-популярного журнала построил фанерную лодку и “спустил ее на воду”... Не моргнув глазом, хладнокровно наблюдал за опасными играми Ованеса — постройкой и запуском пороховых ракет. Ни разу не прервал этого рискованного занятия...
Окончив педагогический институт, уехала работать в Оренбургскую область старшая дочь Наташа. Когда она приезжала к родителям в гости, Артем Иванович представлял ее новым людям так:
— Знакомьтесь, это сельская учительница!
Артем Иванович очень гордился принципиальностью и самостоятельностью дочери. Любил рассказывать о своем споре с ней, когда решил на дачном участке спилить какую-то березку. Отец не послушался, и Наташа пошла к леснику:
— Оштрафуйте моего папу, он спилил дерево!”

И 60 ЛЕТ, И 74 ГОДА, И ДОЛЬШЕ ВЕКА ПРОДЛИТСЯ МиГ

Истребитель МиГ-21 упрочил авторитет микояновского КБ в мировом самолетостроении. Как писал на страницах западногерманского журнала “Флюгревю-флюгвельт” Ганс Редеманн: “Советский серийный истребитель МиГ-21 больше чем просто оружие. Он превратился в политическое оружие”. А газета “Нью-Йорк таймс” опубликовала статью с красноречивым заглавием “Советы стимулируют изменение в авиационной политике США”.
МиГ-21 Микоян очень любил. Ко всем высказываниям об этом самолете относился в высшей степени ревниво. Очень болезненно переживал критику, если считал ее несправедливой, и прямо расцветал, когда слышал хорошие отзывы, например, что во Вьетнаме МиГи бьют “фантомов”. Ему про этот самолет было все интересно...
“Каким бы мне хотелось видеть истребитель для установления превосходства в воздухе? Достаточно быстрым и маневренным, чтобы побеждать последние МиГи. Все остальные возможности самолета должны иметь второстепенное значение”. Заявление бригадного генерала Робина Олдза (ВВС США).
В кабинете Микояна зазвонил телефон. Директор завода Яков Хведелиани докладывал о “колоссальном несчастье”. Новая машина с централизованной системой спасения разбилась при испытаниях.
Первый вопрос Микояна:
— Как летчики?
— Оба живы, катапультировались. Но машина разбита, а конец месяца, срывается план...
— Так ты радоваться должен. Люди живы. Систему испытали на заводе, еще до применения в войсковых частях. А план тебе зачтут, не волнуйся...
Однако не всегда испытательные полеты завершались столь же “благополучно”. Трагическая смерть Юрия Гагарина и Владимира Серегина в 1968 году, которые отрабатывали опытный МиГ-15УТИ, а затем гибель генерал-лейтенанта Анатолия Кадомцева в апреле следующего года на МиГ-25П тяжелейшим образом отразились на здоровье генерального конструктора.
Когда Микоян лежал в больнице, его навестила группа конструкторов. Они подарили ему игрушку — знаменитого народного героя Емелю.
— Когда, Артем Иванович, вам захочется, чтобы исполнилось какое-то желание, поверните голову Емеле и скажите: “По щучьему велению, по моему хотению...”
Микоян, понимая, что дела его плохи, взял в руки куклу и сказал:
— Хочу на работу!
Но на работу уже выйти не пришлось. 9 декабря 1970 года после операции на сердце Артем Иванович скончался. Ему было чуть более 65.
...И по сей день самолеты ОКБ его имени олицетворяют военную мощь России, приносят фирменную известность оборонным производственным комплексам. Как в случае с заводом в Луховицах, который в канун смерти именитого конструктора стал осваивать МиГ-23. За полтора десятка лет завод выпустил более четырех тысяч самолетов этого типа, которые поступили на охрану мирного неба свыше двух десятков стран. Многие из них исправно служат и сегодня.
Однако настоящая слава и расцвет предприятия связаны с освоением первого истребителя четвертого поколения МиГ-29, серийное производство которого начиналось в 1982 году. К середине 80-х именно этими “мигами” были вооружены многие части ВВС СССР. Впервые поднявшись в небо более 30 лет назад, этот истребитель и по сей день входит в число лучших в своем классе...
После двадцатилетнего перерыва в воздух поднялся совершенно новый, заново спроектированный и построенный самолет — МиГ-29К. В 2009 году первая партия корабельных истребителей была поставлена в Индию, а через три года МиГ-29КУБ совершил первую посадку на палубу авианосца “Викрамадитья”, проходившего испытания в Баренцевом море...
Иными словами, заложенное более семидесяти лет назад дело основателей именитого ОКБ — Артема Микояна и Михаила Гуревича — продолжает свой “небесный” путь...

Подготовил
Валерий ГАСПАРЯН

В публикации использованы архивные материалы семьи Микоян, за что “НВ” благодарит Нами Микоян, а также фрагменты из книги Михаила Арлазорова “Артем Микоян”.

На снимках: Степан Микоян на испытаниях очередного МиГа;  МиГ-23, МиГ-21; Анастас и Артем Микояны с матерью Талидой