Интервью с Андреем Арешевым подготовлено для интернет-издания tert.am

1. Россия ответила на действия турецкой стороны экономическими санкциями. Какой вред будет от этого Турции? И нет ли беспокойства, что это плохо отразится и на экономике России?

Действительно, Указом Президента России от 28 ноября 2015 года «О мерах по обеспечению национальной безопасности России и защите граждан России от преступных и иных противоправных действий и о применении специальных экономических мер в отношении Турции» предполагается ряд ограничений по различным направлениям российско-турецкого сотрудничества. Некоторые из предусмотренных указом ограничительных мер, таких, например, как отмена безвизового режима, назрели уже очень давно, учитывая роль Турции в поддержке сил международного терроризма. Здесь можно вспомнить хотя бы о засветившейся в Сирии известной в Армении и Нагорном Карабахе националистической организации «Серые волки», главарь которой Альпарслан Тюркеш проходил подготовку в США. Сама эта структура входила в натовскую сеть «Гладио», а ныне её услугами активно пользуется турецкий президент и его окружение. В этой связи превентивные действия в отношении турецких якобы «гуманитарных» структур на российской территории пришлись как нельзя вовремя, если не сказать – несколько запоздали. Что же касается свертывания различных проектов экономического сотрудничества, то всё случившееся – хороший урок всем тем, заявляет, что якобы «экономика решает всё». В случае с Турцией (а ранее – и с Украиной) выяснилось, что, оказывается, далеко не всё, и первичными в межгосударственных отношениях являются политические и геополитические факторы, перевешивающие в конечном итоге и экономику, да и межличностные симпатии лидеров тоже.

Сложно отрицать, что экономические связи с Турцией имеют для России определённое значение по ряду направлений, однако оно вовсе не критическое. Например, изначально странной казалась ситуация, при которой снабжение продовольствием некоторых республик Северного Кавказа оказалось завязанным на турецкие логистические сети Краснодарского края, интерес к которому со стороны турецких кругов обозначился ещё в 1990-е годы. То же самое относится к сфере строительства, где зависимость россиян от турецких поставщиков соответствующих услуг весьма высока. Отмена для наших турецких партнёров имевшегося у них режима наибольшего благоприятствования даёт дополнительные возможности российским производителям сельскохозяйственной продукции, что также, согласимся, вполне логично. Что касается не произрастающих в России овощей и фруктов, то здесь Турцию вполне может заменить Египет и многие другие южные страны; то же самое относится, кстати, к сфере туризма. То обстоятельство, что турецкая сторона оставить для россиян безвизовый въезд, при отсутствии чартерных рейсов и турецкого направления в турпакетах российских фирм лишь подчёркивает болезненный характер предпринятых Россией мер для экономики ближневосточной страны.

Замечу, отрицательная динамика в двусторонних торгово-экономических связях имела место на протяжении всего 2015 года: так, с января по октябрь экспорт турецких товаров в Россию по сравнению с аналогичным периодом прошлого года снизился более чем на треть. Таким образом, у российских покупателей задолго до подписания президентского указа возникли и предпосылки, и, надо полагать, возможности к тому, чтобы уйти от чрезмерной зависимости от наших партнёров, оказавшихся столь непредсказуемыми. Наконец, не следует забывать о том, что бизнес – на самом деле вовсе не обязательно только бизнес…

Конечно, взаимные ограничения обернутся ущербом для обеих сторон, однако обеспокоенность представителей турецких деловых кругов весьма показательна. «Турция больше зависит от России, чем Россия от Турции, – отмечает Генеральный директор Международного института развития научного сотрудничества Ариф Асалыоглу. – Турция – энергозависимая страна, ее энергосистема привязана к России. Турция закупает значительные объемы природного газа, нефти и угля у России. Если политический кризис перейдет в энергетический кризис и начнутся перебои с поставкой энергоносителей, Турция может столкнуться с трудностями. Природный газ, поступающий в Турцию, используется для производства электроэнергии и отопления. Годовой импорт газа в страну составляется 49,2 млрд кубометров, большая часть этих поставок идет из России».

Конечно, свои рычаги давления имеются и у Анкары, и в России хорошо помнят недавнее прошлое. Так, в середине 1990-х годов под предлогом перегруженности Босфора и Дарданелл и якобы связанных с нею экологических проблем турецкие власти неоднократно задерживали проход через проливы танкеров с российской, а также азербайджанской и казахстанской нефтью, убытки от чего, по оценкам российских экономистов, превысили 600 млн. долл. Одновременно, в ходе военных действий в Чечне, усилиями поддерживаемых извне боевиков (или, как их называли на Западе, «борцов за свободу»)  перестал работать нефтепровод Баку – Грозный – Тихорецк в направлении на Новороссийск и Туапсе. Одновременно было объявлено о начале строительства нефтепровода Баку – Тбилиси – Джейхан, по которому к середине 2000-х годов был направлен практически весь азербайджанский нефтяной экспорт и транзит. Таким образом, как отмечает экономист Алексей Балиев, блокирование черноморских прорывов для российских судов сопровождалась подрывом черноморско-каспийской нефтетранзитной системы на территории ряда северокавказских республик (кстати говоря, изначально казавшийся недостаточно проработанным проект «Турецкий поток» почему-то мало рассматривался под этим углом зрения). И можно предположить, что некоторые «горячие головы» в Турции и на Западе могут вспомнить об опыте, кажущемся им успешным, предпосылки к чему (в том числе псевдоюридические), к сожалению, имеются. Ситуацию в сфере безопасности на Кавказе вряд ли имеет смысл рассматривать в отрыве от осложнившейся международной ситуации, обострившегося геополитического соперничества, в которой противники России используют множество инструментов, начиная ангажированными неправительственными организациями и заканчивая террористическими организациями. Впрочем, несмотря на наличие ряда серьёзных проблем, сегодня Россия вряд ли является страной, внешняя политика (как и политика в сфере безопасности) которой диктуется из-за рубежа.

Представляется, что попытки создания искусственных помех для российских судов в Черноморских проливах, а также повышенный интерес к Северному Кавказу, Поволжью и Крыму, мягко говоря, вряд ли позитивно скажутся на тех проектах, на которые установленные российской стороной ограничения пока что не распространены. К сожалению, некоторые высказывания турецких лидеров больше напоминают истерику, однако всё же остаётся (пусть и слабая) надежда на то, что здравый смысл хотя бы частично возобладает.

2. Есть мнение, что Турция сделала такой шаг для того, чтобы спровоцировать НАТО против России. Возможно ли обострение отношений НАТО-Россия или НАТО-ОДКБ.

Действительно, трудно поверить, что откровенно враждебный выпад с турецкой стороны был предпринят целиком и полностью по собственной инициативе высших руководителей этой страны. Как мы знаем, на этот счёт имеются различные точки зрения; авторами некоторых региональных изданий высказывались предположения о том, что соответствующий «кивок» от Обамы президент Турции Эрдоган мог получить в ходе саммита G20 в Анталье. Однако, по большому счёту, это не важно, так как ответственность за подобные инциденты по определению ложится на главу государства.

Сегодня некоторые европейские политики высказывают пожелания возобновить фактически замороженный диалог в рамках Совета Россия – НАТО. Россия дала понять, что она не против такого шага, реакция из штаб-квартиры альянса – в целом негативная. Так что данная перспектива видится мне весьма неопределённой на фоне активизации враждебной риторики со стороны американских политиков и влиятельных экспертов, рассматривающих Россию в качестве основного врага и придумывающих всё новые пути и методы противодействия ей, в том числе на Ближнем Востоке. Реакция представителей Государственного департамента США и Пентагона на представленные Министерством обороны России доказательства «сердечного согласия» между турецкими властями и террористами является отрицанием очевидного. Де-факто действия ключевых стран НАТО в Сирии свидетельствуют о дальнейшей поддержке Турции и откровенной ставке на силы международного терроризма, с которым, скорее всего, ещё предстоит столкнуться и России, и её ближайшим соседям. В частности, как мне представляется, возможные провокационные действия Анкары в отношении Армении и Нагорного Карабаха (через провоцирование Азербайджана на дальнейшую эскалацию напряжённости в регионе конфликта) не будут встречать особых возражений со стороны Вашингтона и Брюсселя. Кстати говоря, несмотря на правозащитную риторику в связи с нарушениями прав человека в Азербайджане, США намерены увеличить объем инвестиций в эту страну, о чём заявил заместитель помощника секретаря торгового департамента США по региону Европы, Ближнего Востока и Африки Майкл Лалли. Напомнив о том, что США с момента провозглашения независимости Азербайджана были одними из крупнейших инвесторов в страну, он перечислил конкретные направления инвестиций в ненефтяной сектор: логистика, фармацевтика, информационные технологии. Конечно, любое предложение американцев будет сопровождаться их взглядом  на будущее российско-азербайджанских отношений.

Всё это и многое другое свидетельствует о том, что адептов прозападного выбора Армении, длительное время рассуждавших о «российско-турецко-азербайджанском сговоре» за счёт интересов Еревана и Степанакерта, ждёт ещё не одно жестокое разочарование. Кстати, возможное введение через год безвизового режима между Турцией и Европейским Союзом, также вряд ли добавит аргументов тем, кто выступает за снятие визовых ограничений между Арменией и европейцами, принимающими решения, смахивающими на отложенный коллективный суицид.

3. По Вашему мнению, почему в связи с произошедшим 24 ноября не было высказано внятной позиции союзников России по ОДКБ?

Участники состоявшегося 9 декабря заседания Военного комитета ОДКБ единогласно поддержали действия РФ в Сирии, а также осудили Турцию в связи с уничтожением её истребителем российского бомбардировщика Су-24 24 ноября, сообщил Генштаба ВС Армении Юрий Хачатуров. Ранее на этот счёт высказывались также лидеры входящих в ОДКБ стран, в частности, Президент Казахстана Нурсултан Назарбаев. Министерства обороны и иностранных дел некоторых государств также выступили с заявлениями. «В то время, как международное сообщество прикладывает усилия, чтобы совместно бороться с терроризмом, думаю, инцидент был ударом по этой борьбе», – заявил министр обороны Армении Сейран Оганян, отметив, что позиция Армении в данном вопросе должна исходить из позиции стратегического союзника. По мнению представителя белорусского МИДа, «подобные трагические и очень опасные инциденты вызывают глубокое сожаление и крайнюю обеспокоенность». Казахстанские парламентарии выразили сожаление в связи с инцидентом и призвали Турцию и Россию к сдержанности – при том, что погибший лётчик Олег Пешков и его жена – уроженцы Казахстана. При этом в информационном поле союзных государств мы видим разные оценки военной операции в Сирии, что вполне естественно – полного единомыслия не может быть нигде, в том числе и в самой России.

Наблюдаемая сдержанность официальных оценок партнёров России по ОДКБ, равно как и отсутствие консолидированной позиции в рамках этой организации вполне понятны с учётом того, что данная организация ещё только находится на пути от «клуба по интересам» к полноценному военно-политическому союзу. И путь этот будет весьма продолжительным. В отличие от Америки, Россия не предпринимает каких-либо шагов по принуждению своих партнёров к поддержке её действий, в частности в Сирии. И это несмотря даже на то, что происходящее там имеет непосредственное отношение к перспективам сохранения стабильности, например, в Центральной Азии. И когда в этот регион приезжает, например, господин Керри, то какие-либо иллюзии относительно истинных целей интереса далёкой сверхдержавы к Узбекистану, Киргизии или любой другой стране в Москве отсутствуют. Сотрудничество с Россией в сфере обеспечения национальной безопасности имеет для её соседей очевидные преимущества, но очевидно, что кто-то может задумываться об альтернативах. Конечно, это не запрещено, однако в этом случае необходимо чётко понимать возможные последствия, равно как и то обстоятельство, что эпоха сидения на нескольких стульях очевидным образом подходит к завершению.

4. В Государственную Думу России внесён законопроект о криминализации отрицания Геноцида армян. Есть мнение о том, что Россия бы не вспомнила об этом, если не плохие отношения Армении с Турцией. Вы думаете, это будет болезненно для турецкой стороны?

Действительно, 25 ноября в нижней палате российского парламента был  зарегистрирован законопроект № 938567-6 «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и в статью 151 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации». Авторами законопроекта являются депутаты Государственной Думы от партии «Справедливая Россия» Сергей Миронов и Николай Левичев.

Данный законопроект, в случае его гипотетического принятия, дополнил бы Уголовный кодекс РФ новой статьёй, предусматривающей установление ответственности за публичное отрицание фактов геноцида армянского народа в Западной Армении и в Османской Турции в период 1915-1922 годов, а также за одобрение преступлений, совершённых в отношении армянского населения. В качестве наказания предлагается штраф в размере до 300 тысяч рублей  или в размере заработной платы или иного дохода осуждённого за период до 2 лет, либо принудительные работы на срок до 3 лет, либо лишение свободы на аналогичный срок. Совершение же вышеприведённых действий с использованием служебного положения или  средств массовой информации предлагается наказывать штрафом в размере 100-500 тысяч рублей, либо в размере заработной платы или иного дохода осуждённого за период от 1 года до 3 лет, либо принудительными работами или лишением свободы на срок до 5 лет. Примечательно, что авторы проекта не просто трактуют отрицание самого факта геноцида армян как осквернение памяти погибших, но и характеризуют его как прямое продолжение политики нынешнего турецкого правительства. Упоминается также и мировая практика, содержащая примеры установления государствами уголовной ответственности за публичное искажение или отрицание определённых исторических фактов, за попытки «переписать историю».

26 ноября законопроект был направлен в Комитет Государственной Думы по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству.Не думаю, что он будет принят в том виде, в котором он предложен, по ряду причин как объективного, так и субъективного характера. Конечно, обострение отношений с Турцией активизировало, как выразился директор Института стран СНГ Константин Затулин, их «дремлющие вулканы», включая и «армянский вопрос». В то же время, на мой взгляд, вышеуказанный законопроект был внесён на рассмотрения российского парламента несколько поспешно, без должной политико-правовой подготовки и информационного сопровождения. Кроме того, насколько я могу судить, многими в Армении данный шаг был воспринят как сугубо конъюнктурный и породил недоумение, вплоть до попыток обвинить российские власти в стремлении вновь разыграть «армянский вопрос» в условиях нарастающей конфронтации с Анкарой. Между тем, это не соответствует действительности, так как в российский парламент вносится немало законодательных инициатив самого разного свойства.

Можно согласиться с теми, кто считает, что постановка данного вопроса означает начало нового этапа осмысления событий начала XX века и широкой дискуссии о защите исторической правды. В то же время, этот процесс начался не сегодня. Помимо заявлений Государственной Думы в начале 1990-х годов, отражавших консолидированное мнение данного органа власти, своё отношение к геноциду не раз высказывал и Президент России. Так, 24 апреля этого года в Ереване Президент В. В. Путин подтвердил последовательность позиции России: «мы считаем, что массовому убийству людей нет и не может быть никаких оправданий». Линия на противостояние националистическим, ксенофобским проявлениям достаточно чётко выражена в современном российском законодательстве.

Вместе с тем, позиция России (как, впрочем, и США и многих других стран) по признанию и осуждению геноцида армян в Османской империи пребывала преимущественно в сфере этики и морали: из неё не следовало каких-либо конкретных политических последствий. Как Москва, так и Вашингтон избегали излишней политизации ряда чувствительных вопросов в связи с относительно благоприятным климатом в двусторонних отношениях с Турецкой Республикой. Однако наши партнёры в Анкаре взаимной щепетильностью себя не утруждали и ранее, а уничтожение 24 ноября российского военного самолёта позволили многим в России по-новому взглянуть многие исторические сюжеты, тесно переплетающиеся с современностью. Вряд ли является случайностью то, что сегодня на Ближнем Востоке жертвами поддерживаемых Турцией  террористов становятся представители разных этноконфессиональных общин, в том числе армяне. Захват террористическими бандами Дамаска и других городов, ставший реальной перспективой в период, предшествовавший началу антитеррористической операции российской авиации (весной и летом 2015 года), привёл бы к новым сотням тысяч жертв. Всё происходящее позволяет рассматривать события 1915 и 2015 года в их драматической исторической взаимосвязи, в том числе в контексте обеспечения совместной безопасности России и Армении с учётом трагических уроков прошлого.

На мой взгляд, внесению в повестку дня российского парламента тех или иных законодательных инициатив могло бы предшествовать проведение ряда научно-практических конференций и парламентских слушаний по широкому кругу вопросов региональной безопасности. Это уже частично делается усилиями общественных организаций во взаимодействии с государственными структурами, и в рамках подобного рода мероприятий можно было бы сформулировать основные направления ближневосточной политики России. В качестве примера могу назвать прошедшую 20 октября в РИСИ конференцию «Перспективы формирования международной коалиции по борьбе с «Исламским государством», а также состоявшийся 9 ноября в Ереване круглый стол «Армения и сопредельные страны: внешние вызовы и внутренние трансформации», в ходе которого армянскими экспертами был поднят вопрос о настойчивом интересе турецкой стороны к ракетно-ядерным технологиям. Вполне логично, что возрастающие риски со стороны соседнего государства предполагают укрепление российско-армянского военного сотрудничества, в том числе пополнение российской военной базы в Гюмри современными вооружениями. Помимо конкретных мер военного реагирования, речь может идти о выработке более предметного политико-правового взгляда на неоднозначные исторические сюжеты, включая Московский договор 1921 года, либо, например, на аннексию кемалистами Александреттского санджака в конце 1930-х годов. Планам кровавого передела региональных границ, вынашиваемым теми, кто грезит о восстановлении мощи былых империй и несущим реальную опасность России и тем, кто смотрит на неё с надеждой, должен быть чёткий ответ, причём на всех возможных уровнях реагирования – политическом, военном, экономическом, культурно-идеологическом.

5. Возможно ли, что Армения как-то станет участником русско-турецких отношений? Жириновский объявил, что надо решить вопрос с помощью армянской руки.

Каждый гражданин имеет право высказать свою точку зрения, а лидер ЛДПР, как известно, очень хорошо смотрится в различных телевизионных шоу, поднимая рейтинг и им, и себе. На мой взгляд, вряд ли стоит серьёзно относиться к высказываниям отдельных политиков, и я бы посоветовал армянским коллегам обращать поменьше внимания на различные эмоциональные выплески. Но вот о чём надо думать – так это о том, что России, как державе, вернувшейся на Ближний Восток (а по мере интенсификации военно-воздушных операций в Сирии это становится всё более очевидным) необходимо иметь собственное представление о будущем устройстве этого региона. Ни для кого не секрет, что американские проектанты рассматривают различные пути переустройства этого региона, с чем до некоторой степени связано и появление так называемого «Исламского государства», а также других террористических группировок, получивших с началом пресловутой «арабской весны», что называется, «путёвку в жизнь». Далее, миграционный кризис в Европе показал, что внешнеполитические амбиции турецкого руководства простираются далеко за рамки «неоосманской» периферии. Свои проекты есть и у Европейского Союза («Восточное Партнёрство»), и у России, предложившей своим соседям формат укрепление сотрудничества в рамках не только двусторонних отношений, но также и в формате Евразийского экономического союза.

Армения тесно сотрудничает с Россией в рамках формируемого в рамках ОДКБ единого оборонного контура на кавказском направлении. Речь идёт об адекватном и упреждающем реагировании на угрозы, возникающие со стороны соседнего государства. В частности, формирование объединённой системы ПВО РФ и Армении, не вызывающее, мягко говоря, восторга у «наших западных партнёров», позволит, в частности, серьёзно модернизировать обновить имеющиеся у армянской армии силы и средства ПВО, увеличить ареал контролируемых целей. Дислокация на территории Республики Армении зенитно-ракетных и радиолокационных систем, а также истребительной авиации увеличит покрытие воздушного пространства на сопредельных территориях (включая восточную часть Турции с дислоцированными там военными объектами США и НАТО в Эрзуруме, Диярбакыре, в районе горы Арарат и др.)

У меня нет сомнений, что новая ситуация в российско-турецких отношениях, при должной системной проработке в атмосфере присущего союзникам доверия и взаимопонимания, способная увеличить роль и значимость Армении в региональных внешнеполитических раскладах.