Горбачев: “Акция задумана в ответ армянам, чтобы дать “Острый ответ”

28 февраля, 2017 - 12:59

С 27 по 29 февраля 1988 года в азербайджанском городе Сумгаит происходили кровавые события — массовые преступления в отношении сумгаитцев-армян. Азербайджанской преступной чернью были безжалостно убиты десятки, если не сотни армян, тысячи искалечены, ранены и изнасилованы, многие стали инвалидами.

Толпы бандитов разграбили все армянские квартиры, сожгли армянские машины и т.д. Как потом заявил генсек Михаил Горбачев, войска опоздали только на три часа. Спасенные армяне стали беженцами. В дальнейшем большинство преступников, кроме нескольких, избежали наказания. “Сумгаит” стал поворотным событием для СССР и, конечно, в истории - начался отсчет нового, совсем другого времени.

Предлагаем читателям отрывок из стенограммы заседания Политбюро ЦК КПСС — весьма красноречивого свидетельства отношения высшей власти к произошедшим зверствам, а также отрывок из статьи Зория Балаяна.

ИЗ СТЕНОГРАММЫ ЗАСЕДАНИЯ ПОЛИТБЮРО ЦК КПСС

(29 февраля 1988 года)

Горбачев. Меры, которые мы предприняли, в том числе обращение, направленное прямо в Армению и в Азербайджан, сыграли свою роль. Люди откликнулись на обращение. Его после доработки направили туда ночью по шифрсвязи, а уже днем с ним начали работать. В последний момент на улицах Еревана было не менее полумиллиона человек. Все было парализовано, все остановлено. Начали подтягиваться люди из ближайших сел. Шли колоннами.

Громыко. В последний момент — это сегодня?

Горбачев. Нет, перед обращением — это в пятницу. Такая масса людей. В Карабахе произошла стычка азербайджанцев с армянами, двое погибли. По Еревану пошли листовки: кончайте, армяне, митинговать, беритесь за оружие и давите турок. Был выстрел с дальнего расстояния из пистолета по штабу армии. Пуля попала в окно кабинета начальника штаба. Но она застряла между рамами, так как была на излете. Вот такие начали проявляться моменты. Мы знаем, что там есть экстремистские элементы. Но я должен сказать, что даже тогда, когда на улицах Еревана было полмиллиона людей, дисциплина у армян была высокой, ничего антисоветского не было. Кроме отдельных групп, которые выходили и митинговали (я позже скажу, о чем они говорили), — тем не менее вся масса шла под знаменами нашими, с портретами членов Политбюро. Только экстремисты подбрасывали лозунг самоопределения. Но во всех выступлениях дело не доходило ни до антисоветизма, ни до враждебных выходок и т.д.

Так держалась вся эта масса. Но из этого вытекает и то, что все это было хорошо, товарищи, подготовлено. Так просто все это не организуешь: и смены шли, и питание подвозилось, и друг друга меняли. Мне Власов обо всем этом рассказывал. Они это изучали.

Во всех выступлениях была тема Карабаха, его присоединения к Армении. Говорилось, что этот вопрос при Сталине был решен неправильно, что это решение было навязано народу в известных условиях, что оно неправильно и что этот вопрос надо решить сейчас, в рамках демократизма и перестройки. Мне Власов дал пленку, на которой события этих трех дней сняты скрытой камерой. Я просмотрел все выступления, всю эту массу видел. Перспективу покажут — миллион голов стоят голова к голове, насколько камера берет. Среди них — молодежь, старики. Выступали знатные люди — народные артисты, художники, в общем крупные величины. Все концентрировалось вокруг положения в Нагорном Карабахе. Говорилось о неуважительном отношении к армянской культуре, о том, что армяне, армянская автономия бесправны, без связей с родиной и т.д. Все напряжение было на армянском крыле. Потому что решением, которое мы приняли на Политбюро, мы держали Азербайджан, откровенно говоря. Если бы мы не приняли этого решения, то было бы то, о чем я вам скажу потом.

Когда я беседовал здесь, в ЦК, с Капутикян и Балаяном, то я им сказал, что мы всю историю вопроса знаем, что это трудная история. Причины ее, корни — за рубежом, за нашими пределами. То, что история, судьба разметала армянский народ, — это все мы знаем и понимаем. Собственно я вижу две причины: с одной стороны, многие упущения в самом Карабахе и плюс эмоциональное начало, которое сидит в народе. Все, что исторически произошло с этим народом, оно сидит, и поэтому все то, что его задевает, вызывает такую реакцию.

А за что уцепиться, там было и есть. Оказывается, секретарь Степанакертского обкома за 14 лет ни разу не был в Армении, хотя Нагорный Карабах — это ведь армянская автономия. Ну и многое другое начинают перечислять. Даже дороги, ведущие в Армению, забросили. Культурная связь была нарушена. Это сознательно делалось. Передачи турецкого телевидения принимаются в Нагорном Карабахе, армянского — нет. А это все ведь задевает чувства людей.

Я Виктора Михайловича спрашиваю: что ты там сделал с пограничной полосой? Он мне сказал, что в Нахичевани, где проходит граница, у пограничников есть своя полоса, где расположены заставы и т.д. А всю глубину пограничной зоны определяют местные органы, в данном случае республиканские. И какое решение было ими принято? Вся Нахичевань была отнесена к пограничной зоне, свободный въезд туда был запрещен. А ведь там жертвы геноцида были захоронены, там находятся все могилы. Там было 90 памятников армянской культуры, из которых один остался. И все. Никого не пускают под тем предлогом, что это пограничная зона и дорога, которая ведет туда, как говорят, 70 лет не ремонтируется. Это же, знаете, как все воспринимается.

Короче, они накручивают эмоции здорово, но я скажу, что все это требует изучения, видимо, не зря они туда стучатся.

Эта информация, конечно, с одной стороны идет. Но называются вещи проверяемые. Еще накануне, в среду, я поручал Александру Николаевичу поговорить от моего имени с Капутикян и обратить ее внимание на то, что они должны проявить зрелость, сказать свое веское слово, остановить нежелательное развертывание событий. Он с ней разговаривал. Разговор был длинный, с плачем, с рыданиями у телефона. Но все-таки (она) пообещала это сделать, остановить неблагоприятный процесс, потом разбираться. Но в то же время обвиняла, что мы встали на сторону азербайджанцев, заявляла, что они не экстремисты, не подстрекатели. Пока мы заседали в четверг, она села на самолет и прилетела в Ереван. Здесь они соединились с Балаяном — писателем, корреспондентом “Литературной газеты”. Личность националистическая, причем яро националистическая. Талантливая личность. 33 книги написал. Очень известный у них и немного разнузданный, самоуверенный и очень карьерный. Очень.

Еще в Москве Капутикян притащила с собой и его. Просила, чтобы я хоть на пять минут принял. Я подумал: что же уклоняться, тут надо использовать все. Я скажу то, что я думаю, а им после этого трудно будет — они будут связаны мной. Я вам уже говорил, что к письму я ночью пришел, вспоминал, как Ленин действовал, когда острое положение было, — или сам обращался, телеграммы слал и т.д. И встречался с самыми неприятными личностями. А она у них там почетный что ли председатель Комитета — Капутикян? Да.

Встретился. Я говорил — в Азербайджане напряженно. Вы понимаете, надо остановить это. Там тоже люди напряжены. А она мне говорит: а чего они напряжены? Вы приняли решение в их пользу. Я говорю: нет, я с Вами не соглашусь. Мы приняли решение в пользу Армении, Азербайджана и страны в целом. Беседа была очень трудная, эмоциональная, заряженная. Нам, говорила Капутикян, сказали, что Ваша подпись под обращением стоит, мы на Вас надеемся и т.д. Я тоже считаю, ответил я, что вы надеетесь на Политбюро, на меня как Генерального секретаря, и поэтому я и поставил подпись.

Я вас уверяю, что схлынут события, все встанет на свое место, и вы скажете “спасибо”, что вас остановили. Спасибо скажете, что Михаил Сергеевич подписал обращение. Против течения, которое у вас пошло, сейчас надо пойти, надо остановить его. Вопросы есть. Но если мы сейчас не остановимся, не учтем реальностей, то тогда начнется движение с той стороны. Кто тогда вообще ситуацию в руки возьмет. Надо сказать, что она была против, твердо заявляла, что территориальный вопрос надо разбирать сейчас. Ну почему, спрашивала она, вы комиссию не хотите создать. Для татар создали, а тут такой вопрос — две республики. Почему вы не хотите комиссии? Я говорю: послушайте, какая же нужна комиссия, если вы сидите у меня на приеме, если решением вопроса Политбюро и правительство занимаются. Я говорю вам откровенно, чтобы вы знали, комиссию мы создали, но автономию татарскую восстанавливать не будем. Но вопросы, которые жизнь поставила, будем решать.

Балаян (у него мозги быстро работают, молодой такой, матерый) спрашивает: что нам сказать людям? Я ему ответил, что нужно сказать, что мы, ЦК, правительство, никакой обиды на армянский народ не имеем, что ЦК будет в поле зрения держать вопросы, проблемы, возникшие и требующие решения в Нагорном Карабахе. Балаян сразу же на это говорит: ну, вот и комиссия, если будет Политбюро этим вопросом заниматься. Надо прямо сказать, что с самого начала было видно, почему они рвались сюда. Они себе авторитет зарабатывали. Им хотелось свое влияние укрепить. Откровенно говоря, и нам тоже нельзя было уклоняться от встречи с ними. Это крупные представители интеллигенции, к которым прислушивается народ.

Кстати, оба они коммунисты. Вот это армянское крыло надо было, откровенно говоря, удержать, успокоить, чтобы вся “армия” не пришла в движение. Как откликнулись они на обращение? Не совсем так, скажем, как требовалось: читали, выступали, по-разному было. Я когда слушал пленку, то обратил внимание: выступает один человек и говорит: “И вместо этого союзное радио и телевидение, чтобы показать действительно, что народ говорит, что его волнует, они нас подстрекателями обзывают...” и так далее. Я, кстати, во время беседы с Капутикян сказал: в постановлении не назван армянский народ подстрекателем. Мы говорим, что часть армянского и азербайджанского народов в Нагорном Карабахе пошла за подстрекателями. Вот о ком идет речь. Это есть. Так что есть подстрекатели, а есть народ. Мы их не смешиваем и у нас не изменилось отношение к армянскому народу. После того как зачитали обращение, потом в этом огромном море людей стали образовываться кружки, пошло обсуждение. Потом начали песни петь, потом ура кричать. Некоторые расходились, другие приходили. Начали приходить к выводу, что” надо успокоиться после обращения. Что же дальше? Я так уловил их настроение, что мы правильно рассчитали время. У этого народа уже было такое состояние и впечатление, что их собралось до полумиллиона, а никто на это, вроде, не реагирует. Начальство, как говорят, слова доброго даже не скажет. И вот поступило это письмо. Оно свою роль сыграло. В субботу уже работали, даже в пятницу уже часть людей работала. В субботу все практически работали, большинство и вчера работало. Армянское радио передало, что трудящиеся берут обязательства отработать пропущенные дни и восстановить потерянное. Вот так пошло дело. Но есть факты бегства из Армении азербайджанских семей. Правда, цифры противоречивые: Владимир Иванович докладывает, что уехали 55 человек, а Разумовский говорит, что 200. Что касается армян в Азербайджане, то 200 семей, опасающихся гонений, разместили в школе, да еще набирается около 500.

Разумов (зам. зав. Отделом организационно-партийной работы ЦК КПСС). Когда азербайджанец из Армении выезжает, то он не говорит, что бежит, а заявляет, что едет якобы в гости. Поэтому подсчет нужно вести по Азербайджану. Сюда он приезжает и прямо говорит, я уже в Армению не уеду.

Горбачев. Теперь об обстановке в самом Нагорном Карабахе. Там избрали нового первого секретаря обкома партии, он ведет там камерную работу, все перемалывает вокруг себя. Он, видимо, был авторитетом реальным и поэтому, когда возник этот вопрос и Егор Кузьмич мне об этом позвонил, я сказал, что в этой обстановке надо выдвигать тех людей, которые пользуются реальным авторитетом. Он член обкома, был заместителем председателя облисполкома, руководил агропромом. Когда Разумовский ему сказал: беритесь, мы поддержим, проблемы есть, надо их решать, то он в объятия не бросился, но согласился, ну если ЦК поддержит, потому что проблем накопилось действительно очень много. Избрали его — и сразу произошли изменения в обстановке. Но сложность остается. Из Армении звонят: вы что же, понимаете, там! Из-за вас всю Армению подняли!

Чебриков. Из колхозов в Степанакерт люди едут.

Горбачев. Сегодня Александр Владимирович мне рассказывал: шашлыки жарят в Степанакерте, костры там горят. В общем нарушения порядка нет, но с площади народ не уходит. С полтысячи или тысяча человек.

Власов (министр внутренних дел СССР). Больше тысячи.

Горбачев. Больше тысячи. Вот так там и держатся, чтобы “костер не гас”. То есть тут явно прослеживаются действия по инструкции и связи из Армении. Но теперь начали в Азербайджане реагировать. Во-первых, на то, что смерть там была. Это начало обрастать слухами. Азербайджанцы начали бегать, опасаясь расправы и заявляя, что житья не дают им в Армении. Вот это послужило толчком. Плюс Степанакерт не утихает. Началось движение в Азербайджане. Мне кажется, что оно тоже отрегулировано, скомпоновано. Особенно ярко это проявилось на Нахичевани. Там тоже собралась масса людей, но пришел секретарь, выступил — и через 30 минут все ушли. Теперь Дмитрий Тимофеевич сообщил о докладе из Сумгаита одного из генералов. Военные застали такую картину: бесчинствуют молодчики, их рассосали, но они пошли небольшими группами бесчинствовать — палить автобусы, совершать убийства, уже имеется 14 смертей. Многие люди в госпиталях.

Чебриков. 110 раненых.

Горбачев. Тут свирепствуют уже бандитствующие элементы, среди них оказались рецидивисты, вся пена поднялась наверх, а сумгаитская милиция уже стоит и ничего не делает. Значит, эта акция задумана в ответ армянам, чтобы дать “острый ответ”. В общем, если бы мы не приняли мер, то могла быть резня в любой момент.

Вчера вечером Виктор Михайлович мне позвонил и сообщил, что митинги сняли, что все кончилось. Но что получилось на деле? С митинга действительно разошлись, но объединились в небольшие группы по 10-15-20 человек, максимум 50-100, и пошли творить настоящий разгул, насиловать, совершать поджоги, выбрасывать мебель из домов армянских семей. Какие последние данные?

(С сокращениями)

Зорий БАЛАЯН

Сумгаит: зло порождает зло”

... В стране, где жило поколение, которое о геноциде, погромах, массовой резне средь бела дня знало лишь из уроков истории или понаслышке, вдруг стало известно, что прямо под носом столицы Азербайджана, в небольшом городе Сумгаите озверевшие дикари врывались в армянские дома (имея на руках не только адреса, но и заранее заготовленные арматурные прутья) и безнаказанно сжигали, убивали, насиловали... Происходило это 26 февраля вечером, круглые сутки 27 и 28 и всю ночь, весь световой день 29 февраля 1988 года. И все это — под прикрытием милиции на глазах у всех жителей города. Для Советского Союза было действительно неожиданно. Академик Сахаров признается потом: “Узнав об этом, мы ахнули!”. Андрей Дмитриевич, пожалуй, первым предупредительно и пророчески оценил всю опасность ситуации, которая могла стать началом цепной реакции пожаров и погромов в огромной стране. Он первым осудил “сумгаит”, как тогда говорили в центральной печати, в “Московских новостях”. Первым также выразил точку зрения о том, что если Кремль не даст “сумгаиту” не только юридическую, но и политическую оценку, то невозможно будет предупредить неотвратимую всеобщую беду, которая неизбежно приведет к распаду СССР.

Открытые призывы к армянским погромам в Сумгаите начались вечером в пятницу 26 февраля 1988 года. Лишь потом мы узнаем, что все кровавые акции в Азербайджане против армян планировались исключительно на самый конец недели. Это нужно было для того, чтобы мы не могли дозвониться до руководителей страны, которые, как правило, уже в пятницу вечером отправляются на дачи. Накануне трагических событий организаторы и идеологи нового геноцида, кроме прочих чисто нацистских лозунгов, непривычных для поколения, воспитанного на “принципах” ленинской национальной политики, открыто выкрикивали: “Армяне, убирайтесь в свою жалкую Армению!”, “Очистим Сумгаит от армян!” Ораторы заявляли о том, что азербайджанцы построили город для азербайджанцев, а сегодня его строители живут в бараках “Нахалстроя”. Перепись населения 1959 года показала, что поселок перерос в город, где уже проживали более 50 тысяч человек, а к следующей переписи 1970 года — 125 тысяч. В газетах писали, что “рабочий язык строителей Сумгаита — армянский”. Регулярно показывали в республиканских “Новостях дня” сюжеты веселых и шумных новоселий армянских семей. Две цели преследовали руководители Азербайджанской ССР: первая — продолжать строить бурно развивающийся город, который очень скоро занял второе место после Баку по промышленному значению; вторая — под шумок осуществить типичную этническую чистку коренного населения армянской автономной области Нагорный Карабах. К февралю 1988 года в Сумгаите проживали более двадцати тысяч армян. Практически все они были родом из Арцаха. Поверив щедрым посулам и сказке о том, что строят для себя “город солнца”, армяне посвятили себя Сумгаиту. А посему 26 февраля 1988 года глазам и ушам своим не поверили, что погромы армян могут быть возведены в ранг государственной политики, ибо на митингах они видели партийных и советских руководителей города. И, уж конечно, им в голову не могло прийти, что о начинающейся резне, по логике вещей, не мог не получить информации Горбачев.

... 26 февраля ровно в 10 часов утра в Москве на Старой площади в своем кабинете генеральный секретарь ЦК КПСС, председатель президиума Верховного Совета СССР Михаил Горбачев принял поэтессу Сильву Капутикян и меня в связи с событиями в Карабахе. Сам по себе прием писателей из союзной республики на столь высоком уровне был явлением беспрецедентным. Состоялся он, конечно, потому, что и причина, и повод тоже были беспрецедентными. Шутка ли, уже две недели кряду шли многотысячные митинги в НКАО и Армении. А в Ереване количество митингующих дошло до полумиллиона, если не сказать больше. Ибо народ, а не толпа заполнил площади и проспекты. Громкоговорители были установлены на крышах домов и деревьях. Казалось, глава одной из самых могущественных империй в мире должен был выслушать нас, задаться вопросом, что делать, чтобы не притесняли армян, доведенных до отчаяния. Но вместо этого он произнес: “А вы подумали о судьбе двухсот семи тысяч армян, проживающих в Баку?” Я подумал, что вовсе не случайно хозяин кабинета назвал не какую-нибудь там круглую цифру, скажем, “двести тысяч”, а именно “двести семь тысяч”. Такая цифра запоминается зрительно, когда читаешь графику знаков. В данном случае “207”. Несомненно, в донесениях, поступавших из Баку, подчеркивалась, кроме всего прочего, и шантажная мысль о том, что в столице Азербайджана проживают 207 тысяч армян, которых вырежут азербайджанцы. Я обратил внимание, как Горбачев был страшно поражен тому, что я о Нахичевани говорил не меньше, чем о Баку. Забегая вперед, скажу, что через три дня на заседании Политбюро он почти слово в слово озвучил то, о чем я рассказывал. 2 марта 1988 года рано утром пригласили в ЦК Компартии Армении нескольких “представителей интеллигенции”. По телефону сообщили, что с нами хотят встретиться командированные самим Горбачевым В.И.Долгих и А.И.Лукьянов. Встреча состоялась в кабинете первого секретаря ЦК К.С.Демирчяна. Бодро, без всяких увертюр начал Владимир Иванович Долгих: “Ну что, дождались?” Мы, наверное, оказались первыми, кто узнал о “сумгаите”. Долгих приводил страшные цифры. Я же ловил себя на мысли, что никак не могу врубиться в суть и смысл информации.

Однако замешательство продолжалось лишь какие-то доли секунд. Ведь не кто-нибудь говорил, а сам кандидат в члены политбюро, секретарь ЦК КПСС: “Позавчера в Сумгаите, что в пригороде Баку, начались беспорядки, в результате которых имеются человеческие жертвы. Около двадцати человек убиты, двенадцать изнасилованных. Сожжено, разорено, ограблено более двухсот квартир. Сожжены сотни машин, магазинов, ларьков”. Присутствовавший на встрече один из самых авторитетных и активных деятелей карабахского движения Игорь Мурадян сказал, чуть заикаясь (Игорь заикается от природы): “Вот именно, нельзя судьбы народов отдавать во власть необузданной и дикой стихии, зверей, способных лишь на погромы и геноцид, а не на мирные митинги с портретами Горбачева и проперестроечными лозунгами. В создавшейся ситуации вам придется взять Карабах под протекторат Москвы”.

В тот же день стали приземляться в Ереване беженцы из Сумгаита. К вечеру мы узнали многие подробности очередного геноцида XX века. 72 часа кряду, трое полных суток, днем и ночью осуществлялся организованный геноцид армян, как это было в 1915 году в Османской империи. Уничтожали, сжигали заживо, насиловали, грабили исключительно по этническому принципу. А генеральный секретарь ЦК КПСС на заседании президиума Верховного Совета СССР 18 июля 1988 года заявил на всю страну, что “трагедии в Сумгаите, организованной хулиганами, не было бы, если бы войска не опоздали на три часа”. Удивительно, на что рассчитывал Михаил Горбачев, когда так открыто и откровенно лгал? У меня имеется ксерокопия документа: “Рабочая запись выступлений на заседании Политбюро ЦК КПСС 29 февраля 1988 года”. Гриф “Совершенно секретно. Экземпляр единственный”. Обсуждается проблема Нагорного Карабаха и Нахичевани. Заодно, так сказать, походя, идет разговор и о Сумгаите. Уже третьи сутки продолжаются погромы, однако, судя по всему, члены Политбюро, кандидаты в члены Политбюро, секретари ЦК КПСС, которые, конечно же, наслышаны о сумгаитской бойне, еще не совсем владеют ситуацией. И тогда генеральный секретарь как профессиональный юрист, хорошо знающий, что “Бог в деталях”, обратился к маршалу Язову: “Расскажи, Дмитрий Тимофеевич, как убивают”. — “Двум женщинам, — отвечает Язов, — груди вырезали, одной голову отрубили, а с девочки кожу содрали. Вот такая дикость. Некоторые курсанты, увидев такое, в обморок падали”. Я представил себе, как, спокойно и уютно расположившись в мягких креслах, люди, чьи ретушированные портреты без мешков под глазами и глубоких морщин висели в кабинетах и клубах, на площадях и стенах зданий огромной страны, пьют чай из хрустальных стаканов в серебряных подстаканниках. И, узнав о том, что курсанты падают в обморок от увиденного, пожимают плечами. Мол, что за слабосильная молодежь пошла нынче. По крайней мере никто из них не выразил возмущения. Запись-то стенограммы “рабочая”. А это значит, ее никто не успел подчистить, никто не редактировал, не снял никаких реплик.

А ведь они могли бы справиться у маршала Язова хотя бы о том, кто эта женщина, у которой “вырезали грудь”, кому “отрубили голову”, с кого “содрали кожу”. Это же конкретные люди, их соотечественники. Я убежден, уже тогда у министра обороны были данные о том, что 27-летняя Авакян Лола Павловна, проживавшая в Сумгаите по адресу: квартал 45, дом 10/13, кв. 37, была выведена на улицу. Ее раздели догола, заставили танцевать, изнасиловали, кололи ножами, резали грудь. На том заседании члены Политбюро могли бы узнать, что кожа была содрана с нескольких человек, в том числе и с 86-летней Ерсилии Бахшиевны Мовсесовой, что труп 27-летней Ирины Согомоновны Мелкумян был обуглен и обезглавлен. Боже, если бы кто знал, как тяжело писать обо всем этом ужасном натурализме!

О трагедии “сумгаита” выпущено множество книг, брошюр, сборников, документов, сотни статей. В двухтомнике Самвела Шахмурадяна “Сумгаитская трагедия в свидетельствах очевидцев” до обидного мало рассказывается о семье Мелкумянов. И вина здесь не автора. Погибла вся семья 29 февраля. Генеральный секретарь ЦК КПСС получал сведения о сумгаитских погромах, начиная с 27 февраля. И, несмотря на это, с высоких трибун заявлял, что войска опоздали на три часа, а семья Мелкумянов была вырезана 29 февраля. Другой исследователь, Грайр Улубабян, опубликовал тридцать документов о смерти. Часть из них заполнена на бланках с русским текстом “Врачебное свидетельство о смерти”, другая — с русским и азербайджанским: “Свидетельство о смерти”. Диагнозы у всех практически одинаковые: “Оскольчатые переломы костей черепа, проникающая колото-резаная рана живота, ожоги”. Такие же диагнозы у всех пятерых Мелкумянов, проживавших в Сумгаите по адресу: квартал 42-а, д. 26, кв. 21. Отец Согомон Маркарович 1931 года рождения, мать Раиса Арсеновна 1934 года рождения, сын Игорь 1957 года рождения, сын Эдуард 1960 года, дочь Ирина 1961 года. Во время судебных процессов, проходивших в Сумгаите, Воронеже, Москве, свидетели дали показания, согласно которым все пятеро Мелкумянов после побоев и издевательств были заживо сожжены прямо на улице. Они из небольшого села Джилан Гадрутского района Нагорного Карабаха. Остались лишь несколько далеких родственников на родине в Арцахе. Так 29 февраля 1988 года исчез целый род. Это и есть геноцид. В переводе с греческого “ген” означает “род” и с латинского “цид” означает “убить”, “уничтожить”. Они погибли одними из последних. Может, и впрямь по-своему прав Горбачев: если бы войска пришли на три часа раньше, были бы спасены братья Валерий и Альберт Аванесяны, отец и сын Армо Ашотович и Артур Армоевич Арамяны и многие другие. Кстати, Арамяны — родом из арцахского села Кятук, являются моими родственниками по линии матери. Трудно передать состояние моей матери в те кровавые дни. Очевидцы рассказывают, что безнаказанность делала головорезов с каждым часом все наглее и все смелее. Не случайно больше всего жертв и погромов было именно на четвертый день — 29 февраля. Если 137-й Рязанский полк Тульской воздушно-десантной дивизии не подоспел бы наконец в Сумгаит, то число жертв неисчислимо возросло бы. Полковник Александр Лебедь, принявший в марте командование дивизией, прибыл в Сумгаит, когда в воздухе еще пахло гарью. В своей книге “За державу обидно” Лебедь уже в звании генерал-лейтенанта напишет: “Тогда, в феврале-марте 1988 года, начала писаться непредсказуемая, неожиданная, дикая, местами кровавая, местами предельно подлая страница и в истории ВДВ, и в истории отечества, и в моей личной биографии. Самое печальное заключается в том, что подлость, нечистоплотность, неразборчивость в выборе средств проистекали от людей, занимавших высшие посты в государстве. Они там, наверху, преследовали какие-то свои высшие стратегические цели, интриговали, заключали любые сделки, в том числе и с сатаной, а внизу с их подачи, при их активном участии и преднамеренном неучастии происходило стравливание народов, ширился и рос кровавый беспредел, закладывались основы (если это можно назвать основами) развала и краха великого государства... В Сумгаите я впервые после Афганистана на родной своей (как я тогда считал) земле увидел сожженные грузовики и автобусы, горевшие дома, природно-черные, но побелевшие от пережитого ужаса волосы людей и глаза, глаза... Тогда же запахло средневековым садизмом, звериной, нечеловеческой жестокостью, густо перемешанной с глупостью...”

В первые дни после сумгаитских погромов руководство Азербайджанской ССР было в шоке. По логике вещей, оно ожидало хоть какой-то политической оценки с организационными и юридическими выводами.

Однако буквально через день, словно сговорившись, центральные газеты писали исключительно “о событиях в Нагорном Карабахе и вокруг него”. Все больше писали о дружбе народов. По центральному телевидению показывали веселую свадьбу: жених — азербайджанец, невеста — армянка. Новобрачные “артисты” говорили перед камерой пламенные интернациональные речи. Особую активность по части заметания следов преступления проявляла Прокуратура СССР. Все чаще и чаще повторяли: “Были жертвы — представители разных национальностей”. В день массовых убийств газета “Коммунист Сумгаита” (от 28 февраля 1988 г.) писала в передовице: “Горячий отклик у сумгаитцев, как и у всех трудящихся нашей республики, вызвало обращение генерального секретаря ЦК КПСС Горбачева к трудящимся, к народам Азербайджана и Армении. Тысячи людей слушали его в рабочий полдень, обсуждая на работе и дома с коллегами и друзьями. Буквально через несколько часов после того, как было передано обращение Михаила Горбачева, в редакцию стали приходить люди разных национальностей...” Подобного рода фарисейство и цинизм продолжались все последующие дни. А 4 марта 1988 года газета “Коммунист Сумгаита” опубликовала информацию о том, что “создана правительственная комиссия во главе с председателем Совета Министров Азербайджанской ССР Сеидовым. Решаются все вопросы, связанные с “...ремонтом жилых помещений и общественных зданий”. Вот какие “все вопросы” решались тогда, когда кровь невинных жертв еще не успела высохнуть на асфальте города.

В бакинских партийных и комсомольских газетах печатались материалы, в которых создавался образ армянина как заклятого врага Азербайджана. Вина же погромщиков сводилась к тому, что “Сумгаит был превращен в экологический ад”. И уж совсем распоясались, когда на заседании Президиума Верховного Совета СССР Горбачев, начисто отвергая термин “геноцид” по отношению к “сумгаиту”, произнес на всю страну: “Геноцид — это организованное преступление, а в Сумгаите действовали лишь отбросы общества”. И это — руководитель государства, которое ратифицировало принятую Генеральной Ассамблеей ООН “Конвенцию о предупреждении преступления геноцида и наказания за него”.

(С сокращениями)

Добавить комментарий

Plain text

  • HTML-теги не обрабатываются и показываются как обычный текст
  • Адреса страниц и электронной почты автоматически преобразуются в ссылки.
  • Строки и параграфы переносятся автоматически.
CAPTCHA
Тест для фильтрации автоматических спамботов
Target Image