31 марта исполнилось 100 лет со дня событий, которые вошли в трагическую историю Кавказа под условным названием «мартовская резня в Баку». В этот день в 1918 году в Баку были убиты, по разным оценкам, от трех до двенадцати тысяч человек мирного населения. Большинство источников сходится в том, что это были в основном азербайджанцы.

Как это обычно бывает в контексте конфликта, по поводу этих событий есть несколько версий, которые дают часто как противоположную информацию, так и кардинально по-разному интерпретируют факты. Поэтому JAMnews предложил рассказать об этих событиях двум экспертам — доктору исторических наук Ваану Меликяну из Еревана и Тогрулу Машаллы из Баку.

Ваан Меликян готовит к изданию свою книгу, в которой затрагиваются мартовские события 1918 года. Книги пока нет в сети, но автор предоставил JAMnews возможность опубликовать в некотором сокращении ее предисловие.

«Бакинские события не носили характер армяно-татарских столкновений, в течение всех боев турки не трогали армян, живущих в турецких кварталах и домах. А армянские военные части спасли и дали убежище 14 тысячам мусульман, которых вернули обратно с помощью персидского консула», — это слова известного азербайджанского промышленника, просветителя и мецената Хаджи Зейнала Абдина Тагиева

В качестве глубинных политических причин [случившегося в Баку] выступают, с одной стороны, февральская революция 1917 года и Октябрьский большевистский переворот в России. С другой стороны, как следствие этого, — беспрецедентная активизация пантюркизма в Закавказье.

В освободившейся от вековой российской гегемонии в основном в помещичьей татарской среде с весны 1917 года стала формироваться идея создания тюркского, или мусульманского государства.

Она подпитывалась и поддерживалась непосредственно Османской Турцией и рассматривалась как первый и важнейший оплот реализации пантюркизма.

Основными носителями этой идеи были руководящие деятели партии «Мусават». После большевистского переворота они были активно вовлечены в состав не признающего советскую власть Закавказского комиссариата … и они содействовали привлечению единокровной и единоверной Турции к разрешению внутренних национально-политических проблем Закавказья.

Одновременно грузинская меньшевистская Cоциал-демократическая партия ставила своей целью не только отделение от большевистской России, но и ослабление армянского элемента в Закавказье, а в контексте пантюркизма – и его устранение.

В контексте пантюркизма Баку приобретал новое значение. Большевики рассматривали его как основной способ советизации края, иными словами – возвращение территорий Российской империи. А для партии «Мусават» город превращался в собирательный центр «национального идеала».

В этом эпицентре сталкивались интересы пантюркизма и советской власти.

Бакинская советская власть была представлена в лице Степана Шаумяна. И турецко-татарско-грузинская триада подавала это как проармянский национальный фактор.

Поэтому и борьба за Баку в марте-апреле 1918 года приобретала характер национальной борьбы. А для армян она стала борьбой за выживание.

Говоря «мартовские события 1918 года», необходимо иметь в виду период с декабря 1917 года до начала апреля 1918 года: антирусские и антиармянские насильственные действия в декабре 1917 — январе 1918 года вдоль Закавказской железной дороги; Шамхорскую резню; антиармянские мятежи турок и курдов в Ереванской губернии; армянские погромы в Атрпатакане; этнические чистки русского, армянского, еврейского населения Восточного Закавказья. И, наконец, бескопромисную борьбу за власть в Закавказье и проблему захвата Тифлиса.

Проблема мартовских столкновений 1918 года в Баку в советской историографии была более чем политизирована. Гражданскую войну там считали точкой отсчета для анализа бакинских событий. Поэтому и конфликтующими сторонами назывались, с одной стороны, советская власть, а с другой – мусаватистские силы и «Дикая дивизия» [в основном состояла из добровольцев-мусульман, уроженцев Кавказа – JAMnews].

Такой подход полностью игнорирует армянский фактор в Баку и Восточном Закавказье и уж тем более – факт сотрудничества большевиков и дашнаков. А вопрос о пресечении якобы армяно-татарских межнациональных погромов со стороны партии Дашнакцутюн выводится на первый план.

Мартовские события 1918 года политизируют и в наши дни. На азербайджанских веб-сайтах многие историки пытаются представить «мучения, которые выпали на долю азербайджанского народа».

Английский журналист-исследователь Томас де Ваал в своей книге «Черный сад» делает акцент на то существенное обстоятельство, что соединение понятий «31 марта 1918 года» и «геноцид» свидетельствует о том, что «день памяти касается не столько прошлого, сколько сегодняшней политики. Если у армян есть день геноцида, то почему бы не иметь такого и Азербайджану?» С точки зрения перспективы развития событий Томас де Ваал совершенно трезво приходит к выводу о том, что, «использовав это понятие, Алиев развязал поединок между двумя народами».

Что же касается придуманного факта о якобы двенадцати тысячах татар, убитых армянами и большевиками, то посоветуем этому и остальным азербайджанским авторам вспомнить слова признательности их именитого соотечественника Тагиева, направленные бакинскому армянству и его национальным организациям.

Мартовские события 1918 года – это результат мусаватистского мятежа.

Целью этой смуты было свергнуть власть демократического социалистического совета в Баку, захватить город и провозгласить его столицей татарской республики. И поскольку в центре нефтепромышленного края доминировало влияние армянских национальных организаций и учреждений, то борьба за власть и Баку вылилась в борьбу за выживание армян Баку и всей губернии.

После армяно-татарских столкновений 1905-1907 годов мартовские события 1918 года в Баку фактически можно рассматривать как второй этап ослабления и изгнания армянского элемента.

В этом контексте состоялся процесс беспрецедентного согласия и взаимодействия всех армянских течений и партий.

Бакинские события марта 1918 года имели для Закавказья радикальное, переломное политическое значение. Речь идет, прежде всего, о пресечении решительного наступления пантюркизма.

Ваан Меликян, Ереван