В монастырском комплексе Гегард, в пещере, находящейся над церковью Святой Богородицы, пела Лусине Закарян. В этом сооруженном природой месте голос певицы — переливчатый и округлый — звучал особенно выразительно, проникая в недосягаемые глубины человеческой души. Трепещущая мелодия Комитаса уносила туда, где «вечность отмечала каждую черту». 

Ее пение в Кафедральном Эчмиадзинском соборе было незабываемым. Высота звуков гармонировала с окружающей обстановкой. Современники вспоминают, как в полумраке догорающих свечей Лусине, покрытая белым платком, неподражаемо исполняла «Сурб-сурб» [перевод с армянского «Святая святых». — Прим. авт.] Макара Екмаляна. «Когда Лусине поет, ангелы спускаются с небес и восславляют Господа за данный ей свыше голос и редкий дар», — говорил Католикос Вазген I. Он как-то сказал о певице: «Лусине не поет, она молится…»

Лусине любила одна ходить в церковь и долгое время пребывать внутри храма. Рассказывают, что однажды группа туристов из России, попав в притвор Папака и Рузукан [четы из рода Прошьянов. — Прим. ред.] той же самой Гегардской церкви, где, как известно, идеальная акустика, замерла от неожиданности. Люди, пораженные божественным голосом, разливающимся в полумраке откуда-то с купольной части собора, стали молиться. Кто-то непроизвольно опустился на колени. И вдруг навстречу им «выплыла» фигура женщины. Кто это? Богоматерь? Святая? Это была Лусине Закарян.

Поэтесса Кнарик Хартавакян под впечатлением пения Закарян написала стихотворение: 

Звучит на поднебесной ноте голос 

Под сводом храма древнего Гарни. 

Века мольбой пронзая, длится соло. 

О Господи, храни его, храни!  

Сердец врачуя вековые раны 

И воскрешая свет людских очей, 

Восторгом полнясь, льется в ночь сопрано, 

И вторит песне звездный хор лучей.  

Небесное ли знаменье, виденье 

При изумленно вспыхнувшей луне? 

Запечатлись, прекрасное мгновенье —  

Лучистый взгляд поющей Лусине! 

Лусине, наверное, и не представляла, насколько велика была ее роль в сохранении и укреплении армянской идентичности. Есть мнение музыковедов, что церковное песнопение утвердилось в Армении благодаря именно певческому дару Лусине Закарян. Именно ей удалось приблизить шараканы [сборники армянских церковных песнопений V–VI вв. — Прим. авт.] к народному пению. В ее исполнении скорбь, присущая богослужебному пению, обретала «новый регистр» — очищала и возвышала, открывая величие христианской души. Ни с чем несравнима была и «Аве Мария» в исполнении Лусине Закарян, где «ажурный интонационный каркас держался на роскошной плоти ее голоса». 

О ней писала не только пресса…

«Лусине Закарян сыграла значительную роль в духовной жизни нации», — писали о ней в прессе. «Ее творчество способно вернуть веру в Бога», — скажет о ней композитор Дмитрий Кабалевский. Американский художник Рокуэлл Кент писал об армянской певице: «Подобный голос и исполнение за всю свою жизнь я встречал редко. Мои представления об Армении как о стране чудес не были бы полными без знакомства с чудесным голосом Лусине…»

В августе 1965 года в Ереване проводились Дни Бенджамина Бриттена. Известный композитор вместе с Мстиславом Ростроповичем и Галиной Вишневской находились в Армении. На концерте в дилижанском Доме творчества Лусине Закарян исполнила два произведения Бриттена. Как отмечают очевидцы, автор был потрясён. «Вы спели так, — сказал он ей, — как мне бы хотелось самому. Кажется, что эти песни я написал лично для вас». А после ереванского концерта он добавил: «Я слышал о богатом прошлом Армении и ее своеобразной природе, но у меня и в мыслях не могло возникнуть, что в городе, отделяющем нас тысячами километров, меня может ожидать такой приятный сюрприз: великолепная исполнительница моих песен». 

Еще один случай произошел с известным органистом Гарри Гродбергом, с которым Лусине неоднократно выступала. Певица исполняла «Колыбельную» Комитаса. Вдруг органист прекратил играть, все его внимание было сконцентрировано на Лусине. Потом он признался, что подобное с ним никогда еще в жизни не происходило.

После того как Арно Бабаджанян услышал, как Лусине Закарян исполняет его «Вокализ», он отказывался слушать интерпретации каких бы то ни было иных исполнительниц этого его произведения.

Итак, она звалась Светланой

Она была красива, нежна, любила собирать волосы и сбрасывать их на одно плечо (позже такая прическа стала называться ее именем). На самом деле ее звали Светланой, но ее окрестил Католикос Вазген I и дал ей имя Лусине. Так тайна имени Светлана — «приносящая свет» — органично приобрела армянскую оболочку, с той лишь разницей, что если вначале имя Лусине шло от «лусин» [луна в переводе с армянского. — Прим. авт.], то после всенародного признания певицы, родители уже нарекали этим именем своих дочерей в её честь.  

Лусине Закарян родилась в Ахалцихе (Грузия).  В 50-х годах прошлого века семья Закарян переехала в Ереван. Лусине с детства тянулась к сцене. Но она не особенно увлекалась пением, ей больше нравилось декламировать патриотические стихи. Однако в семье были прочны музыкальные традиции: отец работал в симфоническом оркестре, мать играла на фортепиано. Известно также, что ее дед, Иосиф Томашевич, современник Энрико Карузо и близкий друг Федора Шаляпина, пел в Большом театре, а старший брат был талантливым и подающим надежды музыкантом. В итоге Лусине поступила в Ереванское музыкальное училище имени Романоса Меликяна. А в 1957 году, сдав лишь один экзамен, продолжила учебу в Ереванской консерватории на отделении вокала. 

Окончание учебы в консерватории ознаменовалось выпускным концертом в Малом зале филармонии. Лусине исполнила произведения Комитаса, Екмаляна, Мирзояна, Рахманинова, Глинки, Римского-Корсакова, Даргомыжского, Балакирева… Это был неслыханный триумф. А далее один из педагогов — руководитель церковного хора Эчмиадзина — пригласил ее петь в этом коллективе. Когда Лусине впервые выступила в храме, слушавший ее Католикос Вазген I был поражен звучанием ее голоса. Вскоре она стала солисткой церковного хора Эчмиадзина. 

Возвращение к истоку 

В 70-е годы прошлого столетия молодая певица продолжала петь в Эчмиадзинском кафедральном соборе, ездила с концертами по районам республики, но постоянно мечтала о большой сцене. Неожиданно ее пригласили выступить в Большом зале филармонии на вечере, посвященном 95-летию Комитаса. И что удивительно! На следующий день весь Ереван говорил о талантливой певице, а руководитель Государственной капеллы Армении Ованнес Чекиджян приглашает ее на гастроли по Советскому Союзу, а потом и по Европе. Став известной оперной певицей, Лусине Закарян начинает гастролировать по всему миру. Она поет на пятнадцати языках, исполняя произведения Баха, Генделя, Моцарта, Шуберта, Верди, Гайдна… И повсюду публика ее встречает и провожает громом рукоплесканий.  

По жизни Лусине пришлось не раз спотыкаться. Но отчаиваться ей не давала вера в Бога. «Вера — не достижение и не цель. Вера — это возвращение к истоку вечности», — говорила она.  

В советское время Лусине имела звание Заслуженной артистки республики. Хотя всем было ясно, что она достойна большего. Однако в глазах коммунистического правительства она крепко проигрывала из-за того, что пела в хоре Эчмиадзинского собора. Атеистический фанатизм открыто ущемлял таланты. Люди жили большими надеждами «догнать и перегнать, построить и перестроить». Жили — в величественном производственно-программном бреду. Но народ настолько высоко ценил и открыто обожал Лусине, что ему невозможно было противостоять. Вскоре Лусине получила звание Народной артистки республики. 

Судьбоносным было и знакомство Лусине со своим будущим супругом — Хореном Паляном — поистине духовным человеком, специалистом по грабару [классический, древнеармянский язык. — Прим. авт.] и древнеармянскому церковному пению. Это была преданная любовь, основанная на единстве взглядов и ценностей. К великому несчастью, Хорен пережил предельную степень своей любви — неверие в смерть того, кого любишь. «Таинственным, непостижимым образом Лусине живет даже на своих фотографиях, — признавался Хорен. — Когда на душе тяжело, включаю запись с Люсей (так нежно называл он супругу), и сразу становится легче: то ли время отболело ее голосом, то ли судьбу заклинаешь на какое-то мгновение». 

Ее пение по чистоте, гармонии и «ошеломляющей новизне» сравнивают с произведениями величайших художников эпохи Возрождения. Ее творчество, гуманное по сути, отражает судьбу армянского народа. Лусине Закарян выступала с концертами практически повсюду, где живут армяне, неся добро и любовь людям. И ей отвечали взаимностью. 

Первая Карабахская война (1988–1994 гг.) еще не закончилась, когда Зорий Балаян [писатель, политический и общественный деятель, журналист, врач. — Прим. авт.] навещал ее, уже тяжело больную, и передавал приветы от карабахцев, «от всего испещренного вдоль и поперек окопами Арцаха». «Несдающийся Арцах укрепил во мне чувство собственного достоинства, — писал в своих заметках Зорий Айкович. — Я теперь даже иначе воспринимаю любимые мотивы средневековой армянской музыки».

Лусине Закарян с супругом надеялись дать большой благотворительный концерт в честь погибших в Карабахской войне, но смерть Лусине перевернула все планы. Она ушла из жизни в возрасте 55 лет. Прощаясь с певицей, Католикос Вазген I сказал: «Отныне ее голос мы услышим с неба — там, на небесах, появился новый Ангел». Похоронили Лусине Закарян перед храмом Сурб Гаянэ [Святой Гаяне — перевод с армянского. — Прим. авт.], рядом с матерью Вазгена I.

Послесловие

Не так давно в Армении вышел в свет сборник на пятнадцати языках — «Веселые сказки перед сном». Этот издание составлено весьма необычно: после каждой сказки звучит колыбельная. И за сказкой «Масленица» следует «Колыбельная» Барсега Каначяна в исполнении Лусине Закарян. Сколько в ней нежности и очарования! И когда звучит эта колыбельная, хочется всмотреться в глубину ночного небосвода и увидеть самую дальнюю, едва мерцающую звезду, посылающую людям свой свет, полный покоя и умиротворения. Кто знает, быть может, эта звезда по имени «Лусине»? 

Журналист Кари Амирханян (Ереван)