Средневековые армянские мыслители признавали свободу выбора и социальную справедливость независимо от происхождения и статуса лица, они выступали против феодальных привилегий, обосновывая свою позицию божественным происхождением мироздания, наполненного добром в каждой его части и в каждом его существе, напоминает философ Рубен Киракосян.

Справедливость — важнейшая нравственная категория и идеал совершенного государственного устройства. Это принцип оптимального общественного сосуществования, а также естественная моральная потребность людей, как граждан государств и участников общественных отношений. Понятие справедливости есть предмет изучения богословия, философии и права, то есть и с точки зрения высокой теории, и практики.

Интересно, что вплоть до конца Средневековья справедливость в обыденном толковании понималась сугубо утилитарно, как возможность обладания благами, но о ней, как о морально-нравственной категории, полемизировали философы разных эпох и народов. Сократ и Платон, Аристотель, Августин Блаженный и Фома Аквинский. Томас Мор в XVI веке предложил идею идеального острова-государства «Утопия», в XVIII веке Жан-Жак Руссо выступил с идеей общественного договора, как основы справедливого государственного устройства, в том же веке Иммануил Кант предложил ставший классикой рационалистической мысли категорический императив «поступай так, чтобы максима твоей воли могла бы быть всеобщим законом», а в XIX веке немецкий экономист и философ Карл Маркс посвятил обоснованию возможности обустройства справедливого общества свой знаменитый «Капитал» — многотомный, фундаментальный политэкономический труд на 5 тыс. страниц.

В дальнейшем набиравшая скорость динамика мировоззренческих и технологических усовершенствований привела человечество к современному толкованию справедливости как равноправия, гарантии прав и свобод человека и гражданина.

Есть ли равноправие на самом деле, решать каждому на своем опыте, как адвокат и философ считаю, что принципы справедливого общества как минимум декларируются, но за их реализацию, к сожалению, все еще надо бороться и доказывать их очевидность.

После ретроспективного взгляда на развитие понятия социальной справедливости в истории, предлагаю читателю совершить эксперимент, наложив эту историко-философскую «кальку» на восприятие понятия справедливости в истории армянского народа, проанализировать подходы к пониманию справедливости в армянской философской мысли, которая с одной стороны мало отличалась от региональных тенденций, но с другой — довольно своеобразно и даже смело призывала менять действительность.

Идея социальной справедливости без преувеличения проходит красной нитью через учения разных армянских философов, начиная с Месропа Маштоца, который помимо того, что стал великим создателем армянских письмен, был и великолепным философом, причем лучшей эллинистической традиции, хоть с ней и боролся.

Письменная армянская философия нам известна начиная с трудов именно Святого Месропа. Разработав армянский алфавит, идеально передающий все фонетическое богатство армянского языка, он оказался также зачинателем многих иных знаний: заложил основы категоризации растений и имел свои удивительные представления о мироздании.

Армения IV века, в период жизни Святого Месропа, находилась под сильнейшим давлением персидских религиозных воззрений, еще не оторвавшись от многовековых эллинистических традиций и греческой письменности. Страна находилась в поиске своей идейной идентичности и Маштоцу предстояло, применив правила рационального мышления, впервые письменно обосновать на родном языке новое христианское вероучение, противопоставив его насаждаемой религии сасанидской Персии — маздеизму, с его политеистическим пониманием мироздания, в основе которой лежало учение о вечной, вселенской борьбе добра и зла — бога добра Ормизда и бога зла Аримана, наполняющей смыслом жизни людей. Сквозь идею вечной борьбы двух начал маздеизм вел своих последователей к выводу о неизбежности, предначертанности, неистребимости зла, вследствие чего человек мог уверовать в отсутствие смысла борьбы за личное счастье, невозможность одолеть злой рок вечного бессмертного Аримана, к убежденности невозможности добиться справедливости в жизни. А христианскую теорию свободы выбора маздеизм считал «брошенностью» человека, не ведающего каков на самом деле его поступок, добродетельный или наоборот, что в понимании маздеизма являлось путем к порождению зла и греховности, преследующих человека всю его мирскую жизнь.

С другой стороны, как это ни покажется парадоксальным, но обоснование идеи о возможности избежать зла не находила одобрения также у христианской церкви, продвигающей догмат неизбежности греха и виновности, их предначертанности.

Маштоц выступил с рациональной позицией отсутствия предначертанности вины и греха, чем оказался прогрессивнее не то, что маздеизма, но и христианской церковной догматики того времени, тоже толковавшей о неизбежности греха, перенятой из учения влиятельного апологета православия — Августина Аврелия (354-430 г.г). Тут необходимо сказать несколько слов об учении Августина, это поможет лучше понять ценность философии его армянского современника — Святого Месропа Маштоца.

Августин придерживался той точки зрения, что зло есть неизбежная субстанция, оно предначертанно миру свыше, и потому очевидным образом должно ограничивать личную свободу лица. Он говорил: «Мы не отвергаем ни свободу воли, ни предначертанность, т.е. существуют оба, но, одно для хорошей веры, а второе для хорошей жизни». Августин не видел роли человека в своем спасении и считал, что зло — это наказание, данное Богом вследствие греховной природы человека. Кто-то рождается добрым, кто-то злым, то есть человек не имеет свободы и воли выбора, утверждал Августин. Его учение было столь распространено, что легло в основу одного из постановлений Эфесского вселенского церковного собора, прошедшего через год после смерти философа. Собор принял эклектическую позицию, и про бесспорность первородного греха, но и про свободу воли.

Месроп, в противовес учению Аврелия, вероучению маздеизма предложил альтернативное понимание свободы — Бог, создав разумных существ, наделил их свободой воли, свободой выбора между добром и злом. Он смело заявил, что в мире нет зла, данного свыше, нет предначертанности вины и греховности. Если они неизбежны, невозможны и изменения, переход от несчастья к счастью, логически рассуждал он.

«Зла не существует, есть отсутствие добра», — говорил Маштоц. Этим тезисом он продвигал идею личной ответственности человека за свой выбор. Мир, в котором живет человек, создан и наполнен исключительно идеей добра, а решение как поступать основано на личном нравственном выборе, и лишь человек отвечает за свой выбор. «Небо и земля, тела небесные, моря, живность вся, живут и двигаются по воле божьей¸ ибо лишены разума, и лишь человек наделен волей», — писал армянский просветитель. В своей социальной философии Месроп предлагал учитывать интересы как народа, так и элит.

Позднее ученик Месропа Езник Кохбаци и известнейший римский философ-неоплатоник армянского происхождения (друг Боэция) Давид Анахт (Непобедимый) также выступили сторонниками идеи возможности свободы выбора. Так, Давид утверждал, что не тот философ, кто много знает, а тот, кто ведет праведную жизнь. Практическая философия Давида учит как избежать зла и каков путь к добродетели.

Идея социальной справедливости была предметом армянской философии и в более поздние века. К примеру, в VII веке философ Овнан Майраванеци довольно остро поставил вопрос о социальном неравенстве в Армении и о несправедливости в обществе. Вслед за Маштоцем он тоже выступил против идеи предначертанности судьбы и высказался за свободу выбора, призывая к решению существующих социальных конфликтов. Овнан утверждал, что «все люди сотворены равными, солнце светит для всех одинаково, у всех в жилах течет одна и та же кровь, но один поглощает долю других и создает неравенство между людьми». Эта, казалось бы, рациональная позиция привела его к конфликту с феодальными институтами своего времени вплоть до личного неприятия со стороны католикоса Езра, являвшегося сторонником догматики Халкидонского собора и проводившего церковные службы с византийскими священнослужителями. Овнан Майраванеци был изгнан Езром в далекую провинцию и издевательски именовался Майрагомеци (гом-хлев, по-армянски) за проповедование философии социального равенства.

Таким образом, с одной стороны, идея социальной справедливости была довлеющей в армянской средневековой философии, но с другой — воспринималась критически церковью. Да и составляющие правовые каноны времени юристы не были сторонниками такого мировоззрения, опережающего свое время.

Интересно сопоставить позиции армянских средневековых юристов и философов. Так, если армянские юристы признавали и обосновывали необходимость феодальных привилегий, разумность институтов элит и подчиненных, то у армянских философов отсутствует в принципе идея порабощения человека человеком. Наши средневековые мыслители признавали свободу выбора и социальную справедливость независимо от происхождения и социального статуса лица, они выступали против феодальных привилегий, обосновывая свою позицию божественным происхождением мироздания, наполненного добром в каждой его части и в каждом его существе. Как говорил Святой Месроп, «зла нет, есть отсутствие добра».

Еще один интересный культурологический феномен: герой армянского народного эпоса Давид Сасунский тоже выступал против феодальных привилегий, помогая пахарям личным трудом. Это означает, что идея социальной справедливости, мечта о справедливом мироустройстве была близка и тем нашим предкам, которые имели крестьянское происхождение. Народный эпос призывал к активной борьбе за справедливость во имя раскрепощения, против деспотизма правителей и чужеземных захватчиков.

Рубен Киракосян — философ, почетный адвокат, президент русско-армянской ассоциации юристов АРМРОСТ, специально для ИА Реалист