Павел Александрович Шиллинговский — гравёр, живописец, педагог, один из ведущих мастеров в печатной графике. Ключевые темы в его творчестве формировались в русле неоклассицизма — архитектурные пейзажи, руинизированные памятники. Один наиболее авторитетных педагогов Академии художеств, он воспитал целую плеяду художников-графиков, для которых фундаментом творчества было следование и переосмысление классицистической традиции. В 1920-е годы он путешествовал по Армении. В то время он создал серию карандашных рисунков, четыре из которых сегодня хранятся в Национальной галерее Армении (Ереванская крепость», «Севанский монастырь», «Монастырь Гегард», «Монастырь Рипсиме»). Он часто возвращался к армянской теме в виде ксилографии, офорта, литографии: известны альбом офортов «Старый Ереван» (1926-27) и литографический альбом «Новая Армения» (1928), подписанные им на армянском языке.

Павел Александрович Шиллинговский Родился в Кишиневе 16 (28) февраля 1881 года в семье художника-декоратора. Занимался в Одесском художественном училище, в частности у Кириака Костанди, а затем в петербургской Академии художеств у Дмитрия Кардовского и Василия Матэ.

Работал преимущественно в техниках офорта, гравюры на линолеуме и дереве, литографии. Уже в ранних своих вещах (офорты на темы из Библии, 1914) примкнул к неоклассическому направлению внутри модерна, стилизуя свои четкие и ясные по композиции, ретроспективно-элегические по настроению вещи «под старых мастеров». Создал в этом духе ряд пейзажных циклов, наиболее значительным из которых является серия ксилографий «Петербург. Руины и возрождение» (1922–1923), трактующая мотивы постреволюционного города на Неве в духе классицистически-барочного «пейзажа руин».

В 1920-е годы Шиллинговский в основном работал в техниках ксилографии и литографии. Во время путешествия по Армении он создал серию карандашных рисунков, серии ксилографий, офортов и литографий: известны альбом офортов «Старый Ереван» (1926-27) и литографический альбом «Новая Армения» (1928), а также несколько карандашных рисунках.

В литографическом альбоме «Новая Армения» на отдельных листах им была изображена жизнь армянского народа и ее изменения во второй половине 1920-х годов: постройка Наркомзема, гидростанции, водонапорной станции, работа в пекарне и колесном ряде, изображен уличный сапожник, запечатлены базар, текстильная фабрика, завод, рудники.

Более поздние его вещи органично вписались в русло «возврата к традиции», характерного для искусства 1930–1940-х годов. Выступал как портретист и мастер искусства книги. Лучший образец его книжного дизайна — оформление Одиссеи Гомера в духе древнегреческой чернофигурной керамики.

Много работал как педагог — в Высшем художественно-техническом институте (ВХУТЕИН), затем преобразованного в Академию художеств.

Серия гравюр 1941 года «Осажденный город» стала последней работой Шиллинговского. Над ней он работал в 1941-1942 годах в блокадном Ленинграде. Из-за смерти художника эта работа так и осталась незавершенной.

Умер Шиллинговский в Ленинграде 5 апреля 1942. В блокадном дневнике искусствовед Андрей Барташевич писал о похоронах художника:

«12/IV. Хоронили Шиллинговского. Народу было 6 человек, от Союза художников никого. Трогательна несколько провинциальная заботливость Корнилова — вплоть до коврика на дне машины и покрывала для гроба.

Могилу рыли девушки — пожарницы из Академии. Неглубокая, несклепи­стая. Гроб получился очень широким и длинным — делали в Академии художеств. Он не умещался в могилу, и его пришлось втискивать ломом, ставить стоймя и под ним лопатой подравнивать уголки. Торопясь скорее кончить, проголодавшиеся и равнодушные, все торопились, закрывали глаза на то, что все сделано кое-как, непрофессионально.

Последнее — характерно для нашего времени. Мы непрофессиональными руками роем могилы, колем лед на улицах, строим бомбоубежища, и, что хуже всего, воюем».

Здесь же находим упоминание о квартире Павла Шиллинговского, которую Барташевич посетил после смерти художника:

«20/IV. Делал обход Васильевского острова — был в Академии, на квартире у Шиллинговского и у Лишева <…> Квартира Шиллинговского очаровательна. Виден культурный и рачительный хозяин. Наряду с его работами, которых множество — они не только в альбомах, но и на стенах, и в папках, и в штабелях досок, много хорошей старой живописи, гравюры, работы мироискуссников, бронза, фарфор. И наряду с этим — хорошие запасы: в передней висят всевозможные рамочки, очевидно, покупавшиеся при всяком удобном случае, краски лежат целыми коробками: коробка кобальта, коробка ультрамарина и т. д. Совершенно трогателен карандашный рисунок — его жена в гробу. Она умерла в конце января этого года. Еще недавно эта квартира была населена полностью.

Любопытно сопоставить квартиры Остроумовой и Шиллинговского — людей одного поколения. Там — культурное жилище, где, в числе прочего, и работают. Сама мастерская аскетически проста — ничего лишнего, никаких украшений. Здесь же квартира художника прежде всего, квартира человека, не только создающего художественные ценности, но и любящего ценности, созданные руками других, эпикурейца, думающего не столько об уюте, сколько об эстетике».

Сегодня работы Шиллинговского хранятся в Государственном Русском музее, Национальной галерее Армении, Алупкинском дворцово-парковом музее-заповеднике (Крым), Красноярском государственном художественном музее им. В. И. Сурикова, Краснодарском краевом художественном музее им. Ф. А. Коваленко, Чувашском ГХМ, Пермской художественной галерее.

Блокадный дневник А.Барташевича: zvezdaspb.ru